Осмелевшие братья подбежали к девушке и волшебнику. Им досталось гораздо меньше: магия только опалила их лица. Легкие ожоги должны были в скором времени зажить, и Вэль почти успокоилась.
- Нужно уходить, - решительно заявил Глотбарр, - Мне потребуется немного времени, чтобы обработать твои руки, сестра, и привести в чувство Дакмифилара.
- Он будет слишком слаб, когда очнется, - вздохнула Вэль, поднимая глаза на воспитанника.
Взгляд ее остановился на рубце ожога на щеке феи. Юноша, заметив это, рассеяно провел рукой по своему лицу и побледнел:
- Там что-то страшное? У кого-нибудь есть зеркало?
- Все хорошо, брат, - поспешила успокоить его девушка, прекрасно зная, каким ударом для принца будет потеря безупречного облика.
Он не поверил ей и, выхватив из ножен свой меч, попытался разглядеть свое отражение в отполированном металле лезвия.
- Шрам останется навсегда, как ты думаешь? - надтреснутым голосом спросил он.
- Глотбарр! - возмутился Лео, - У сестры болят руки, а ты волнуешься из-за какой-то царапины! Хочешь знать мое мнение? Если шрам и останется, то он хотя бы придаст немного мужественности твоей смазливой харе!
- Я думаю, он скоро затянется, - Вэль спешно пересела поближе к Глотбарру, чтобы помешать ему ответить на выпад метиса, - Знаешь, у людей даже есть поговорка: «Заживет, как на фее».
Лорг прыснул, прекрасно зная, что на самом деле в поговорке упоминается собака, но промолчал.
Вэль коснулась губами ожога феи и, нежно погладив его по здоровой щеке кончиками пальцев, на которых уцелела кожа, произнесла:
- Ты по-прежнему самый красивый принц в Сцифиании, не переживай. А теперь, будь добр, верни мне руки, я чувствую себя связанной, пока не могу держать оружие.
Раскосые карие глаза испытующе заглянули в изумрудные, но те были холодны и непроницаемы, как и всегда.
34
Путь по скальным ходам был долгим и утомительным. Если бы не Лео, которого направляли неведомые горные духи, отряд давно бы заблудился в темных коридорах, ведущих в никуда. Дакмифилар все еще не восстановил силы после боя с клоппами. Первое время он мог идти только медленно и опираясь на руку Вэль. Ладони девушки почти не заживали и постоянно были перевязаны. Повязки она не меняла по несколько дней – разрезанные рубашки Лорга и Глотбарра были далеко не бесконечны. При лечении фее приходилось довольствоваться собственными чарами – лекарства сгинули вместе с лошадьми в пастях клоппов, а в подземных ходах приготовить новые было не из чего. Изредка встречались белые водянистые грибы, росшие на стенах, или зеленые, светящиеся в темноте. Белые путники употребляли в пищу, из зеленых делали недолговечные фонарики, на короткий срок чуть рассеивавшие темноту. Единственным источником питья служила влага, скапливавшаяся на скалах. Внушал оптимизм только тот факт, что с начала пути у Вэль перестала болеть голова – это означало, что клоппы не рискнули отправиться в погоню. Ненависть монстров к скалам была ли тому причиной, или порядочная взбучка Дакмифилара, но, несмотря на неприглядность (и непроглядность) подземелий, путешественники были в них в безопасности.
На исходе третьей недели утомительного перехода, Вэль вдруг обнаружила, что немного видит в темноте. Поначалу она объяснила это тем, что глаза привыкли к отсутствию света, потом предположила, что это очередной «подарок» Мрака. Но вскоре и ее спутники один за другим стали замечать, что абсолютная тьма сменилась сумраком, в котором можно было сориентироваться и даже различить силуэты друг друга. Отряд воспрянул духом: выход был близко.
Через пару дней обострившийся слух девушки уловил странный гул, доносившийся из бокового ответвления коридора, по которому шли путники. Она встала как вкопанная, некоторое время прислушиваясь к шуму, неожиданно издала истеричный вопль радости и бросилась бегом на звук. Не на шутку испугавшиеся братья бросились за ней.