Он оставался в той же позе, небрежно прислонившись к стене, скрестив руки на груди, сосредоточенный на тесте, но в его позе больше не было ничего обычного.
— Милый? — прошептала я.
Он вновь опалил меня взглядом карих глаз, бездонная глубина которых теперь совершенно завораживала, и по моему телу, с головы до ног, побежали мурашки.
— Да? — спросила я, хоть уже и знала.
— Да, — ответил он, хоть и знал, что я уже знаю.
— Да? — глупо повторила я, потому что хотела услышать это снова.
— Да, Кэди.
Мои глаза наполнились слезами, а ноги задвигались.
Курт тоже задвигался.
Он был не очень далеко, но на этом коротком расстоянии мы оба набрали достаточную скорость, и когда мы врезались друг в друга, казалось, вся земля содрогнулась.
Он обхватил меня за бедра и спину и поднял вверх.
Я схватила его за обе щеки и прижалась губами к его лицу.
Наши рты столкнулись.
Полночь гавкнула.
Она отпрянула в сторону, когда Курт, целуя, понес меня в постель.
Он приземлился на меня сверху, но тут же отодвинулся в сторону, но только для того, чтобы содрать с меня ночнушку.
Когда она исчезла, он снова лег на меня.
— Положи эту штуку в мою тумбочку, мы никогда ее не выбросим, — прорычал он.
Не было нужды спрашивать, что он имел в виду тест.
Я поняла.
— Хорошо, — выдохнула я.
— Выбирайся из этих трусиков, детка, все случится быстро, — приказал он.
Я немедленно сделала то, что было сказано.
— Хорошо.
— Люблю тебя, Кэди.
— Люблю тебя больше.
Его рука легла мне на живот.
— Теперь я понимаю, что ты не теряешь времени.
— Полагаю, ты имеешь к этому какое-то отношение, дорогой.
Он криво ухмыльнулся.
Теперь он улыбался все чаще.
О да, он уже привык к счастью.
— Да, — пробормотал он.
Потом он поцеловал меня.
И у нас все случилось быстро.
Эпилог
Больше
Кэди
Наши дни...
Как только я вошла в дверь, чтобы присоединиться к Курту за ланчем в «Уэзерби», он в ту же секунду выскользнул из кабинки и встал, потому что делал так всегда, когда приходил туда раньше меня.
Устремившись вперед, я прильнула к нему, коснулась одной рукой его пресса, а второй — шеи, и приняла легкий поцелуй, которым он, наклонившись, меня одарил.
Он ждал возле кабинки, пока я проскользну на свое место, а потом сел сам.
— Ну? — мы сказали это одновременно.
Я засмеялась.
Курт — нет.
— Ты первая, — распорядился он, когда я сняла пальто.
Я положила его рядом с собой и посмотрела прямо в карие глаза.
— Врач подтвердила. У нас будет ребенок.
Он закрыл глаза. Опустил голову. Поднял голову. Открыл глаза.
Любовь и благодарность.
Лучший взгляд.
Бесспорно.
Хотя мне бы хватило только любви.
Он потянулся через стол, схватил меня за руку и крепко сжал.
— Кола. Диетическая кола. Чизбургер. Сэндвич с говядиной и расплавленным сыром, — сказала подошедшая официантка, которую, как я знала из наших встреч с Куртом за ланчем в «Уэзерби», звали Марджори. — Или сегодня рискнете взять что-нибудь другое?
— Мне воды, — сказала я. — Но, да, с сэндвичем.
— Мне как обычно, — ответил Курт.
— Поняла. Скоро принесу, — пробормотала она, повернулась и пошла прочь.
Я взглянула на Курта и продолжила рассказывать свои новости.
— Итак, дорогой, с нами все хорошо. Я здорова. Никаких проблем не предвидится. Мне прописали витамины, и мы составили расписание приемов.
— Ты должна отослать его Монике, чтобы она могла внести их в мой календарь.
Меня не удивило желание Курта участвовать в каждом шаге на этом пути.
От этого я испытала невероятное счастье.
— Отошлю, после того, как закончу сегодня дела в историческом обществе, — подтвердила я.
Курт кивнул и спросил:
— Кофеин?
— Только чашечку утром.
Его глаза загорелись.
— Время пришло.
Я кивнула.
Время пришло.
Время Курта и моего малыша.
Наконец-то, мы вместе. В очередной раз обедаем в закусочной, держась за руки.
Мы наверстали упущенное.
— Но в остальном все хорошо, — мягко сказал он, но это был вопрос.
— Нет, не хорошо. Поскольку я беременна, то в остальном все просто отлично.
При этих словах он улыбнулся.
— Теперь твоя очередь, — подсказала я.
Он снова кивнул.
— Я сделал то, что обещал за завтраком. По прибытии в отель, у меня не возникло причин предъявлять ордер или же надавливать на кого-то. Тем не менее, сказать, что человек, открывший дверь, был напуган тем, что шериф задавал вопросы о собаке с признаками жестокого обращения, которую они бросили, а затем настаивал на том, чтобы узнать, есть ли у них домашние животные, — ничего не сказать.