У нас было много хороших моментов. В самые тяжелые времена она прикрывала мне спину.
Но иногда такие мелочи, вроде того, что она считала совершенно нормальным напиться, а потом сесть за руль и поехать домой, раздражали меня.
Она сделает это не моргнув глазом.
Лонни тоже сделает это пьяным, и ему будет наплевать.
Но мне вроде как хотелось вернуться домой целой и невредимой и никого не сбить по дороге.
Однако Мария умела оказывать давление на сверстников, даже если нам было по двадцать три года, так что я знала, как играть в эту игру.
Это означало встать, взять пиво, а затем сделать глоток или вообще не притронуться, «пролить» немного в траву, возиться с ним в течение часа, и таким образом сделать свое дело, не терпя ее прессинга.
Поэтому я поднялась с шезлонга и направилась к бочонку.
— Прихвати пару желейных шотов, пока ты там, — крикнула она, когда я отошла.
Настоящая причина, по которой она хотела, чтобы я отправилась за пивом.
Вот дерьмо.
От желейных шотов труднее отделаться.
Мне оставалось только потратить полчаса (по крайней мере) на то, чтобы вернуться к ней. Еще один навык, который я отточила за десять лет дружбы с Марией.
Я дошла до бочонка, вылила на траву рядом с ним остатки из своего стаканчика и схватила кран.
Я как раз заканчивала наливать пиво в стакан, когда услышал глубокий голос, сказавший:
— Я буду после тебя.
Я подняла голову и посмотрела в карие глаза, но как только наши взгляды встретились, я поняла, что они были скорее светло-карими с зеленым оттенком, что делало их такими невероятно интересными, что я не могла ни пошевелиться, ни заговорить.
— Эй, — сказал он.
Я продолжала пялиться.
— Эй, — сказал он более настойчиво и наклонился ко мне.
Когда он это сделал, я почувствовала, как по телу пробежала судорога, возникшая где-то очень глубоко и зазмеившаяся вверх по позвоночнику, затылку и всей голове.
Я почувствовала на своих пальцах его пальцы, смутно ощутила, что кран у меня забрали, и услышала, как он пробормотал:
— Зря тратишь пиво.
Я резко опустила голову, увидела свой переполненный стакан, с выливающимся на пальцы пивом, но даже не почувствовала этого, а потом резко подняла голову и увидела, что он изучает меня.
Вскоре он повернулся к столу рядом с бочонком, на котором лежал всевозможный хлам — пустые стаканчики, пустые бутылки, пустые банки, переполненная пепельница, огромный красный бонг — и взял новый стаканчик из стопки.
Я не нашла в себе сил что-либо сказать, прежде чем пиво вновь выплеснулось на мои пальцы. На этот раз потому, что внезапно Лонни крепко обхватил меня сзади за шею, и с силой притянул к себе.
— Вижу, ты познакомился с моей девушкой, — объявил он.
Мне захотелось закричать.
Я терпеть не могла, когда Лонни так делал. Именно по этой причине меня никогда не приглашали на свидания.
Но на этот раз?
Как же я это ненавидела.
— Или, скорее, с моей второй девушкой, — уточнил Лонни, когда парень по имени Тони обратил на нас внимание.
Одна из его бровей поползла вверх, и это было слишком очаровательно.
Затем он спросил:
— У вас тройничок?
И вдруг он уже больше не казался мне очаровательным и я не могла думать ни о чем, кроме пылающих щек.
Тони посмотрел на них, и в тот момент, я чудесным образом забыла о том, что, должно быть, очень сильно покраснела и как все это ужасно неловко.
Потому что выражение его лица изменилось. В том, что я успела уловить, был намек на удивление и это определенно смягчило его черты, которые были так прекрасны, что их красоту не описать словами.
— Хотелось бы, но Кэди ханжа, — весело поделился Лонни.
В противоположность, которую я больше не находила удивительной, Лонни, приходивший в бешенство, если Мария хотя бы бросала взгляд в сторону другого парня, сам открыто флиртовал... со мной.
Только со мной.
Это была дружеская фишка, поддразнивающая и иногда милая.
Но даже если я и привыкла к ней, мне она казалась странной.
И я не была ханжой. Просто, если Лонни был рядом, он не давал мне возможности для каких-либо маневров.
— Точно, — пробормотал Тони, потеряв к нам всякий интерес и переключив внимание на кран, чтобы налить себе пива.
Я оттолкнула Лонни, от этого усилия еще больше пива выплеснулось мне на руку (что было хорошо, так как мне пришлось бы меньше притворяться, что я его пью), и повернулась к нему.