— Я пойду выпью кофе.
Я надеялась, что он обожжет себе язык.
Как только он вышел за дверь, я спросила:
— Разве я не права, что представляю, как сейчас перерезаю ему горло?
Грейсон вздрогнул. Лори хихикнула и покачала головой.
— Я работала в родильном отделении, когда получала диплом, и некоторые истории, которые мне рассказывали медсестры... скажем так, они никогда раньше не получали столько угроз смерти.
— Мне не нравится, что ты спокойна, — заявила я, посмотрев на нее.
— Что бы ты хотела, чтобы я сделала?
— Не знаю, — крикнула я сквозь очередную схватку.
— Они все чаще, — сказал Грейсон. — Разве это не означает, что ребенок скоро родится?
— Это может...
— Может? — воскликнула я. — Может? Я хочу, чтобы он вышел, и немедленно! — моя нижняя губа дрожала. Я не была уверена, что создана для этого. — Думаю, я плохой пример для подражания, милая. Я ничего не могу с собой сделать.
— Детка, ты идеальна. Мы справимся с этим. Я обещаю. — Его тон был мягким, но в нем чувствовалась какая-то строгость. Я пугала его, но ничего не могла с этим поделать, потому что боль пугала меня.
— Я чувствую, что мне нужно тужиться, — сказала я им.
— Где, черт возьми, этот доктор? — Грейсон закричал.
Лори выбежала из комнаты. Я слышала, как она кричала, и дверь снова открылась. Лори вернулась с доктором за спиной.
— Ладно, все идет быстрее, чем я думал. Обычно первый раз всегда дольше. Неудивительно, что вам так больно.
Долбаный, долбаный врач, который, наверное, до сих пор видел влажные сны.
— Где настоящий врач? Разве нам не нужен взрослый врач, чтобы принимать роды?
— О нет, я полностью квалифицирован.
— Сколько у вас, блядь, врачей? Разве их не должно быть миллиард? Если нам нужен взрослый врач, мы получим чертового пожилого врача, — кричал Грейсон.
— Дорогой, — позвала я, задыхаясь, — заткнись нахрен насчет врачей. Я сейчас выдавлю нашего ребенка.
— Черт, черт, извини. Прости, детка.
— Миссис Мэйфейр. Вам нужно прилечь?
Покачав головой, я ответила:
— Нет, не думаю, что смогу.
— У вас... — он прервался, когда я закричала.
— Я могу тужиться? Я хочу тужиться!
— Да, если вы чувствуете это, то тужьтесь, когда будет потребность. Это значит, что вы готовы, но...
Доктор придвинулся ко мне сзади, когда я легла на кровать, и почувствовала, что моя ночная рубашка поднимается над моей попой. — Я думаю, вам стоит лечь.
— Не хочу. — Я покачала головой. Мое тело не было готово двигаться; это означало тратить силы, которых у меня не было, на то, что я не считала нужным делать. — Я не буду двигаться...
— Процедура...
Я почувствовала, как Грейсон напрягся рядом со мной.
— Если она не хочет двигаться, то ей и не нужно двигаться.
Доктор что-то пробормотал себе под нос, но больше ничего не сказал, и я была ему за это благодарна. Лори села на кровать напротив меня. Она взяла влажную салфетку и протерла мне лоб. Боль усилилась, и мне захотелось тужиться, я глубоко вдохнула и тужилась изо всех сил.
— Хорошо, детка. Ты можешь это сделать.
— Я так горжусь тобой, — прошептала Лори. — Посмотри на нас. Два горячих брата. Я переехала к своему, ты помолвлена и у тебя будет ребенок. Кто бы мог подумать, что два Джексона могут сделать нас счастливыми?
Я рассмеялась и кивнула.
— О, Боже, — воскликнула я и снова опустилась на пол, шаркая ногами. Доктор стоял на коленях позади меня, и мне оставалось только надеяться на то, что в то время, пока я буду тужиться, я не обкакаюсь ему на голову.
Задохнувшись, я сморщила лицо и проскулила сквозь боль.
— Так держать, детка, — сказал Грейсон, его рука все еще лежала на моей спине, потирая ее.
— Грейсон, милый. Положи свои яйца мне в руку.
— Кензи. — Грейсон хихикнул.
— Нет. Положи этих красавцев мне в руку, чтобы я могла выжать из них всю эту херню! — закричала я.
— Я вижу головку, тужьтесь, — призывал доктор позади меня.
Еще один вдох, еще одна волна боли и еще одно сжатие, чтобы вытолкнуть нашего ребенка.
— Еще раз, — прокричал врач.
— Давай, детка, ты сможешь это сделать. — Грейсон поцеловал меня в шею.
— Мне, блядь, прям лучше, — пробормотала я.
Я уткнулась лбом в кровать и крепче сжала простыни, пока Лори и Грейсон подбадривали меня. Все это время мне хотелось впихнуть их слова им в глотку. И все же я терпела и тужилась.
Внезапное чувство потери охватило меня, когда мой ребенок вырвался из своей тюрьмы и с криком появился на свет. Повернув голову, я задохнулась.
— Черт. Черт, трахните меня, черт. Макензи, детка, ты сделала потрясающую работу. — Я подняла на него глаза и улыбнулась. В глазах моего мужчины стояли слезы. Он поцеловал меня в щеку, плечо и спину.
— Это мальчик, — крикнул доктор. — Папа, иди и перережь пуповину.
Грейсон исчез. Я чувствовала, как меня дергают, но меня ничего не волновало, кроме крика нашего малыша. Это означало, что он вышел. Он был в безопасности, и мы могли его лелеять.
— О Боже! — Лори заплакала, легла на кровать, ее голова была рядом с моей, а глаза смотрели на мои усталые глаза. — Ты сделала это.
— Я сделала.
Она задыхалась.
— Я должна рассказать Дилану и папе. — Она встала и выбежала из комнаты.
После того, как я избавилась от отвратительного, но необходимого последа, Грейсон помог мне встать и отвел на кровать, где я легла и взяла на руки нашу радость, Ноа Джексона.
Наклонив голову, я почувствовала запах нашего мальчика и вздохнула, на глаза навернулись слезы. Мы создали Ноа вместе.
Посмотрев на Грейсона, который уже улыбался нам, я сказала:
— Мы сделали его.
— Так и есть. — Грейсон сел на край кровати. Наклонившись, он сначала поцеловал мои губы, а затем поцеловал лоб Ноа. — Я никогда не был так счастлив, как в тот день, когда ты вошла в мою жизнь. Спасибо. — Он снова поцеловал меня.
— Спасибо, что согласился нанять меня и мою сумасшедшую задницу.
Он хихикнул.
— Никто не может сравниться с тобой. Люблю тебя, детка.
— Люблю тебя, Грейсон Джексон.
Двери открылись, и вошла Лори, но не было Дилана и папы. Она улыбнулась и подошла к нам. Остановилась рядом со мной, посмотрев на Ноа.
— Он идеален.
— Он такой же, как и его мама, — сказал Грейсон.
— А где папа и Дилан? — спросила я, передав Ноа его отцу. Сначала Грейсон выглядел неуверенным. Я успокоила его, приложив руку к его спине. Он расслабился и посмотрел на нашего сына.
Лори хихикнула и достала свой телефон. Она нажала несколько кнопок и показала нам фотографию. Дилан и папа крепко спали, прижавшись друг к другу.
Мы с Грейсоном рассмеялись.
— Ты должна показать это им, когда я буду рядом.
— О, обязательно. А теперь отдай моего племянника. — Лори взяла Ноа у Грейсона и пробормотала несколько слов ему на ушко, когда подошла к окну.
Пальцами Грейсон коснулся моего подбородка. Он повернул мою голову, и наши глаза встретились.
— Мы поженимся, как только он сможет пойти к алтарю перед тобой. — Я кивнула, снова разрыдавшись. — Это если я к тому времени снова не обрюхачу тебя. — Слезы высохли, и я уставилась на него. — Слишком рано? — он усмехнулся.
— Да. Слишком рано.
***
Два года спустя
Грейсон получил то, что хотел. Ноа не пошел к алтарю передо мной. Вместо этого он бросился прямо в объятия своего отца. Я ухмылялась, посмотрев на Грейсона, пока шла по проходу со своим отцом, который плакал. Грейсон подмигнул, и его взгляд переместился на мой живот. Он действительно обрюхатил меня и, конечно, самодовольно гордился этим. Не обошлось и без лекарств от кашля… не знаю, когда смогу избавиться от этой наркотической зависимости.
Через шесть месяцев после нашей прекрасной свадьбы на свет появилась Микаэла Джексон.
Во всем этом было ясно одно. Я многим рисковала, изменив свою жизнь. И не проходило и дня, чтобы я не была благодарна за то, что у меня хватило смелости сделать это.
Потому что, когда эти риски срабатывали, получалось что-то необыкновенное.