Накануне отъезда Кэти готовилась ложиться спать, но отец увлек ее в библиотеку, чтобы, как он выразился, перекинуться с ней парой слов. Он просил ее прозондировать почву и выяснить, нет ли возможности вернуть Дэна с семьей в Англию. Кэти должна была передать брату, что ему совсем необязательно жить в Манчестере. Джон предложил расширить дело и открыть в Ньюкасле торговую базу. Кроме того, у Джона появились подозрения, что Вилли стал работать на сторону, то есть не занимался непосредственными делами с прежним рвением. За месяц они потеряли два заказа – их давние постоянные заказчики обратились на другую фабрику. Гарри это обеспокоило, и он собирался разобраться. Если Вилли мог проделывать такие штуки, то и Гарри решил не отставать. Поэтому было бы очень неплохо, если бы Дэн занялся устройством дел в Ньюкасле. Отец подчеркнул, что Дэну не придется все делать одному. Организацию возьмут на себя знающие люди, он же будет лишь руководить.
– А еще передай ему, Кэти, – продолжал Гарри, – что я скучаю. Скажи, что годы идут, и я не становлюсь моложе. Мне очень не хватает его. И обязательно скажи, что я страстно желаю увидеть внуков.
Кэти пообещала выполнить все его просьбы, они неловко поцеловались.
– Ты хорошая девушка, Кэти, – завершил разговор отец. – А теперь, отправляйся спать.
Не успела она закрыть дверь, как в нее постучали, и в спальню вошла миссис Беншем. У нее тоже были свои просьбы к Кэти. Она хотела, чтобы девушка передала Барбаре, как Бриджи ее любит и мечтает увидеть. Еще она просила, чтобы Кэти узнала, нет ли возможности вернуться им в Англию. Годы идут, и она не делается моложе, слово в слово повторила она за Гарри. А ей безумно хочется увидеть Барбару и, конечно, ее милых крошек.
Кэти обещала все передать.
Они обнялись, и на прощание Бриджи сказала:
– Я так люблю тебя, девочка.
Оставшись, наконец, одна, Кэти уткнулась лицом в подушку и дала волю слезам. Причин поплакать нашлось немало. Она понимала, что люди могут быть счастливы, и все же их счастью не всегда хватало полноты, которую способны дать дети и внуки. У человека много потребностей, и некоторые из них заявляют о себе сильнее, чем та, что именуют любовью. В этот момент Кэти нуждалась не в любви. Ее желания были настолько конкретны, что окажись она сейчас в объятиях Вилли, радости ее не было бы предела. Человеку нужно много, очень много. А ей, думала она, возможно, и не суждено сделать свою жизнь по-настоящему полнокровной. Кэти так и уснула, оплакивая свою несложившуюся жизнь.
Барбара
Глава 1
– Квартира может показаться ей маленькой, даже крошечной.
– А я думаю, она найдет ее милой. Где еще можно увидеть в окно пол-Парижа… и для этого нужно только влезть на стул.
Дэн Беншем с улыбкой взглянул на узкое окно, которое вместе с еще одним дарило свет их более чем скромной гостиной, где мебель представляла собой причудливое смешение стилей. Одну из стен полностью занимал внушительных размеров буфет работы голландских мастеров; с каждой стороны от камина уместилось по книжному шкафу, доверху забитому всевозможных размеров книгами; центр комнаты занимали стулья и группа изящных столиков, заставленных все теми же книгами.
– Ты волнуешься? – Дэн схватил жену за руку и потянул в соседнюю комнату. Здесь смогли разместиться только небольшая односпальная кровать и две детские колыбели.
Они остановились в ногах кроваток, и Дэн, как всегда в немом изумлении, посмотрел сначала на двух сыновей, спящих вместе, а потом перевел взгляд на «Большого парня», как он его назвал, который занимал отдельную колыбель.
Дать детям имена оказалось делом нелегким. Дэну приходилось быть осторожным. О Майкле и Томасе речь идти не могла. Первое имя напоминало Барбаре о возлюбленном, которого она потеряла, а Томасом звали ее отца. Она узнала об этом в тот самый день, когда лишилась рассудка. Да, с именами нельзя было ошибиться. Немного посовещавшись, они решили назвать «Большого парня» Бенджамином, второго – Гарри, как предложил Дэн. Против Гарри Барбара не возражала, потому что ничего не имела против свекра. Он всегда был добр к ней. Более того, если бы не его великодушие, в юности ей пришлось бы очень туго. Для третьего малыша выбрала имя Барбара. Он стал Джонатаном.
Бенджамин был уже в два раза больше братьев. Он рос прямо на глазах, не по дням, а по часам наливаясь силой; кричал громче и настойчивее других и в результате получал больше. Что ж, такова жизнь.