Обессиленные, они лежали в путанице простыней. Голова Фэй покоилась на его плече, а Дрейк гладил рукой ее спину. Фэй была до того измождена, что только стонала. Дрейк приподнялся на локте и прикоснулся губами к ее спутанным волосам.
— Фэй… Я видел, как однажды на лужайке ты репетировала Шекспира.
Фэй не могла произнести ни слова.
— Ты ведь прекрасная актриса! Ты не будешь скучать по сцене?
Фэй подняла голову. Волосы упали ей на лицо, но она откинула их в сторону.
— Не буду, пока ты со мной.
На его губах заиграла лукавая улыбка.
— Не устроить ли нам репетицию?
— Репетицию?
Дрейк привлек ее к себе.
— Не твой ли любимый Шекспир как-то сказал: «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры»?
Фэй почувствовала у своего лона все то же твердое и трепещущее нечто, и в ней самой шевельнулось желание.
— Да, это сказал Шекспир.
— В таком случае, моя дорогая леди, — шепнул Дрейк и сжал ладонями ее грудь, — нам придется отрепетировать эту сцену еще раз. Думаю, мы будем репетировать ее очень часто.
Чувственно прогнувшись, Фэй прильнула к Дрейку, ощутила его готовность повторить сцену еще раз и рассмеялась низким грудным смехом.
— Мы будем репетировать так часто, как вы этого пожелаете, сэр.
Эпилог
Дэд Хорс, Вайоминг,
Июль 1890 г.
В этот день, но поводу прибытия в город первого поезда, в Дэд Хорс состоялось грандиозное празднество. На платформе поезд встречал духовой оркестр, слегка фальшиво игравший бравурные марши. Из Шайенна приехали политики, бизнесмены и другие почтенные господа, целый час сотрясавшие воздух громогласными речами во славу железнодорожного строительства. Женщины Дэд Хорс устроили по этому поводу пикник у реки, где выложили па столы столько провизии, что ее хватило бы на несколько таких городков, как Дэд Хорс. Потом были игры, бег наперегонки для детей и скачки для взрослых. Вечером праздник завершился великолепным фейерверком, от которого никто не пострадал.
Мистер и миссис Ратледж с Алексом и Беккой уже въехали во двор своего дома, когда Фэй вдруг почувствовала боль и схватила за руку своего мужа.
— Что случилось, Фэй?
— Ребенок, — выдохнула она. — Требует выхода на сцену жизни.
— Но ведь еще не время!
Фэй молчала. Боль охватила всю нижнюю часть живота.
В одно мгновение Дрейк выпрыгнул из коляски и заметался по двору с криками: «Паркер! Уилл!» На его отчаянный зов не выбежали ни Паркер, ни Уилл. Тогда Дрейк поднял Фэй на руки и понес к дому.
— Есть здесь хоть одна живая душа?
На ранчо никого не было, все отправились на праздник в честь открытия железной дороги. В этот момент ковбои, скорее всего, сидели в салуне и накачивались виски.
— Все хорошо, Дрейк, — прошептала Фэй. — Не поддавайся панике.
— Как же я могу не паниковать? — проворчал Дрейк, взбираясь с Фэй на руках по лестнице на второй этаж.
Фэй готова была рассмеяться, если бы не очередной приступ боли. Она уже дала жизнь двоим детям и, казалось бы, должна была знать, что означает боль в пояснице, которую она почувствовала еще утром. Несмотря на очевидное прибавление веса и форм, Фэй считала, что должна родить не раньше, чем через две недели.
Дрейк положил ее на кровать и отошел к стене. Вид у него был беспомощный и растерянный. На этот раз Фэй рассмеялась. Она не могла ничего с собой поделать, несмотря на боль. Никогда за годы их совместной жизни она не видела Дрейка таки растерянным. Дрейк, ее грозный пират, страстный любовник, верный муж и защитник, растерялся! В этот момент Фэй любила его еще больше, чем прежде, и именно за эту смешную растерянность.
— Пошли Алекса за доктором Телфордом, — скомандовала она спокойным тоном. — Потом принеси сюда чистые простыни. Бекке ничего не говори. Ты ведь знаешь, как она принимает все близко к сердцу.
Дрейк бросился выполнять указания.
— Стой! — Фэй приподнялась на локтях и тут же согнулась от боли. — Помоги мне прежде снять платье и надеть халат.