Все показное спокойствие покинуло Фэй, как только она оказалась в коридоре. Прислонившись спиной к двери, Фэй прижала руки к груди и попыталась унять дрожь.
Такого она не ожидала. Конечно, Фэй знала о том, что хозяин поместья нелюдимый и суровый человек, что он носит повязку на правом глазу, что он высок и крепок. Но она впервые подняла глаза на Дрейка Ратледжа и впервые смогла разглядеть его лицо. В тот момент Фэй почувствовала его потаенную душевную боль так, будто эта боль была ее собственной.
Фэй закрыла глаза и увидела его снова. У Дрейка Ратледжа были иссиня-черные и длинные, как у Буффало Билла, волосы. Он носил аккуратно постриженные усики. Тонкие, всегда сжатые губы и тяжелый подбородок свидетельствовали об упрямом характере их владельца. Узкий белый шрам пересекал правую бровь Дрейка, исчезал под повязкой и снова появлялся на правой щеке.
Фэй вдруг почувствовала странный прилив жалости к этому человеку. Но почему она должна жалеть его? Почему она решила, что Дрейку нужна чья-то жалость?
— Фэй!
Она вздрогнула и открыла глаза.
— Извини, — по коридору к ней быстрыми шагами приближался Паркер. — Извини, я вовсе не хотел тебя напугать. С тобой все в порядке?
Фэй кивнула, оглянулась на дверь библиотеки и с трудом оторвалась от стены.
— Наверное, мне следовало раньше рассказать тебе, что за человек мистер Ратледж.
— В этом нет необходимости.
— Я так не считаю.
Она снова почувствовала, как ее сердце пронзила боль, чужая, неведомая боль.
— Может быть, в другой раз, — прошептала она. — Сейчас мне пора к Бекке.
Взбежав по лестнице и остановившись на площадке, чтобы перевести дыхание, Фэй вдруг с удивлением почувствовала, что именно Дрейку Ратледжу суждено изменить ход ее жизни.
Глава 3
Прислонившись к изгороди, Герти Дункан наблюдала, как резвится — в корале, раздувая ноздри и задрав хвост, белый жеребец. Этот необъезженный жеребец был настоящий красавец, а уж она-то разбиралась в лошадях. А каков он будет после того, как она возьмет щетку, вымоет и почистит его!
— Ты скоро привыкнешь ко мне, дружок, — сказала Герти тихим ласковым голосом. — Нам придется много времени провести вместе, и, конечно же, мы станем добрыми друзьями.
Жеребец носился по коралю, фыркал и косился черным глазом в ее сторону.
— Ух ты какой!
Герти посмотрела вниз и увидела стоявшего рядом с ней мальчика, который восторженно смотрел сквозь изгородь на резвящегося белого жеребца.
— Тебе нравится? — спросила она.
— Он ваш? — отозвался мальчик, не отрывая глаз от жеребца.
— Если бы… Он принадлежит мистеру Ратледжу.
Наконец мальчик оторвал восторженный взгляд от жеребца и посмотрел Герти в лицо. Его глаза округлились.
— Да ведь вы девушка! — воскликнул он.
Герти рассмеялась.
— Ну и что с того? С лошадьми я управляюсь получше любого парня! Так-то. Зовут меня Герти. А кто ты таков?
— Алекс.
— Миссис Батлер твоя мама?
Мальчик кивнул.
— Здесь, на ранчо Джеггд Р. я присматриваю за лошадьми. По этой части я здесь главная. Я — рэнглер. Этого красавца мы отловили совсем недавно. Целых три года я охотилась за ним и не могла заарканить, и вот он здесь.
— Он совсем дикий.
— Пока, — Герти взглянула на жеребца, любуясь его лоснящимся от пота мускулистым телом, красивой, горделиво вздернутой головой и умными черными глазами. — Он — умница, и мы поймем друг друга. Прежде всего нужно завоевать его доверие, а остальное приложится само собой.
Алекс вскарабкался на забор.
— Когда я вырасту, я тоже буду рэнглером, — заявил он.
Герти сдвинула шляпу на затылок и с удивлением взглянула на мальчика.
— Ты любишь лошадей?
Мальчик снова кивнул.
— А сколько тебе лет?
— Семь, — ответил Алекс и поспешно добавил: — А в сентябре будет восемь.
— У тебя когда-нибудь была своя лошадь?
Алекс насупился и отрицательно покачал головой. Герти подхватила мальчика и помогла ему слезть с забора.
— Иди-ка за мной. Я тебе кое-что покажу.
Герти пошла вперед не оглядываясь, уверенная в том, что мальчик неотступно следует за ней.
Ворота конюшни были распахнуты настежь, и, когда Герти с мальчиком вошли внутрь, их обдало теплыми запахами сена, кожи и конского навоза, запахами, которые давно уже стали для Герти родными. Она чувствовала себя в окружении лошадей и других домашних животных гораздо лучше, чем среди людей. Впрочем, к детям она относилась с искренней нежностью. Она любила детей, может быть, потому, что они не считали ее странной, как большинство взрослых.