– Алло! – кричу я в трубку, зажимая рукой второе ухо, чтобы не слышать стонов и воплей омерзения, доносящихся из соседней комнаты, которую отделяет от кухни только длинный кухонный стол.
– Ох, черт возьми! – слышится тот же женский голос. – Опять ошиблась номером.
– Да кто вам нужен? – с нескрываемым раздражением интересуюсь я. Меня можно понять. Бедро нестерпимо болит, за спиной какие-то люди поедают пенисы, а мозг сверлит наводящая ужас мысль: что за дамы звонят в такой час Дэну и не желают себя назвать, услышав мой голос?
– Пытаюсь дозвониться до центра по спасению лошадей, – отвечает женщина.
Я с облегчением закрываю глаза и осеняю себя крестным знамением, хотя и не принадлежу к числу ревностных католичек.
– Вы попали по адресу. Это приют для лошадей «Рассвет».
– Тогда почему сразу не говорите? – возмущается женщина.
От удивления поначалу не знаю, что ответить.
– Видите ли, телефон также используется для личных нужд. Чем могу помочь?
– Мне необходимо избавиться от лошади.
– Вот как. – Я пребываю в некотором замешательстве. Странная попалась собеседница, и ее тон невольно настораживает. – Мне необходимо узнать некоторые сведения. Подождите минутку, пока я найду ручку. – Дергаю за рукоятку выдвижного ящика, где Дэн хранит разное барахло. Из-за многочисленных слоев краски ящик не желает поддаваться, и когда наконец я рывком его открываю, на пол с грохотом вываливаются отвертки, куча батареек, этикетки и коробка с анальгетиком для лошадей.
Я роюсь в рассыпавшихся гранулах, пробойниках для очистки копыт, просроченных купонах и другом хламе и, в конце концов, натыкаюсь на ручку и бумагу для заметок.
– Я готова, – сообщаю собеседнице и на листке бумаге проверяю, годится ли найденная ручка для записей. – Сообщите свое имя и номер телефона. Владелец приюта перезвонит вам, когда вернется. – Я оглядываюсь на телевизор, который, слава богу, умолк. Вероятно, после успешного поедания пениса.
– Вы о чем? Когда он вернется?
– Через пару дней. Он сейчас в Канаде. Везет сюда очередную партию лошадей.
– Так долго я ждать не могу.
– Сочувствую, но раньше он не приедет. Впрочем, я могу оформить все документы и без него. Назовите номер факса, по которому послать документы об отказе, или, может быть, хотите их забрать сами?
– Я продаю лошадь, а не отдаю даром.
Ответ озадачивает, и я отодвигаю ручку в сторону.
– Вы понимаете, что звоните в благотворительный приют?
– Разумеется.
– Мы не покупаем лошадей.
– А как же жеребые кобылы, которых держат, чтобы брать мочу? Ведь их вы покупаете, так?
– Да. – Я еще сильнее нахмуриваю брови. – Но только чтобы спасти их от бойни.
– Именно поэтому я и подумала, что вы купите Сквайра. Перекупщик, с которым я говорила, предложил за него триста пятьдесят долларов.
– Какой перекупщик? – с замирающим сердцем спрашиваю я.
– Джек Харрисон.
– Но он же настоящий убийца!
– Вот именно. Потому я и решила сообщить сначала вам, – доносится из трубки безразличный голос.
– Послушайте, по-моему, вы не понимаете принцип работы нашего приюта. Мы сильно ограничены в средствах и зависимы от добровольных пожертвований в качестве сена, противогельминтных средств, зерна… ну, и всего остального. Кузнецы бесплатно подковывают лошадей, а волонтеры работают в конюшнях. Я не уверена, что на нашем банковском счете найдется сумма в триста пятьдесят долларов. Мы с радостью примем вашу лошадь и дадим ей кров, но заплатить за нее нет возможности.
– А бесплатно я Сквайра не отдам, не могу позволить себе такую роскошь.
Сжав губы, что есть силы растираю лоб и после достаточно долгого размышления принимаю решение:
– Хорошо, позвоните перекупщику и скажите, что сделка аннулируется. – «Что ж, заплачу за лошадь из своих денег. Прекрасная возможность компенсировать Дэну утрату сгоревшей плиты».
– Значит, вы его берете? – Голос на другом конце провода звучит гораздо жизнерадостней.
– Да, берем.
– Тогда приезжайте сегодня вечером.
– Зачем?
– Потому что утром приедет перекупщик.
– Так скажите, что сделка не состоится.
– А вдруг вы пойдете на попятный? Кто вас знает?
Я только горестно вздыхаю в ответ: