К моменту, когда над фок-мачтой в тусклых лучах северного солнца зареял черный флаг с красным черепом, «Каракатица» уже выглядела великолепно: просмоленная, проконопаченная и зашпаклеванная, с новой оснасткой и парусным вооружением, полная продовольствия и воинских припасов: всё это продавалось по бросовым ценам, поскольку других дураков выходить из гавани в самом начале зимы не находилось.
— А тут миленько! — сказала волшебница, оглядывая обитую кесарийским бархатом и уставленную антикварной мебелью небольшую уютную каюту. — Я, пожалуй, отпущу лихтер и соглашусь попутешествовать с вами.
Рем ухмылялся. Деньги тоже порой творят чудеса не хуже волшебной палочки! Он пробежался по местным ломбардам и скупщикам добычи, и обустроил для Сибиллы будуар наподобие тех апартаментов, что видал в Башне магов Аскерона.
— Попутный ветер, Сибилла, — напомнил Аркан. — Мы не продвинемся на юг и версты, если ты не устроишь его нам.
— Ах, попутный ветер… Пф! — волшебница открыла небольшой ридикюль и принялась в нем рыться. — Это не то, это тоже не то… Так, а Туман Войны откуда у меня? И Подружайка… Полезные штуки, но… Так, вот, нашла. Держи! А, проклятье! Не держи, ты же ортодокс! Позови кого-нибудь без клейма, и, желательно, чтобы он умел дудеть в дудку!
— В дудку? — брови баннерета взлетели вверх.
— А что это, по твоему? Вставная челюсть? Юная девица? Конская колбаса? — она повертела перед его глазами натуральную медную дудку, какую носят боцманы. — Или ты думал, что я буду день-деньской стоять на корме и размахивать палочкой и бормотать заклинания? Я что, похожа ну дуру?
И хлопнула дверью перед самым носом аристократа.
— Понял… — к экстравагантному поведению магички Рем привык, так что просто отправился искать подходящего человека.
Дудку передали тому самому Ирвингу, который выполнял роль шкипера. Он все-таки не околел от месячного запоя, и после свирепых реабилитационных процедур на основе ледяной воды и целого галлона огуречного рассола, готов был руководить матросами и дальше. Большая часть команды, кстати, вернулась, узнав про щедрые подъемные. Но принимать их так просто никто не собирался: Рем планировал заставить каждого подписать договор вроде того, какой они составляли для наемной бригады — вольной компании. Все, кто поднимался на борт «Каракатицы» теперь должны были считаться кандидатами в личную дружину Рема Тиберия Аркана, с испытательным сроком на три месяца, после которого воины и матросы должны были или принести вассальную присягу, или катиться на все четыре стороны — на усмотрение каждой из сторон.
Безделье во время зимовки и неплохие условия службы стали хорошим аргументом для кое-кого из охотников на морского зверя, мореходов и наемных стражников из торговой охраны. Но в целом — Бивень не был лагерем ландскнехтов или пристанищем воинов, и, к тому же многие отсеялись, узнав, что предстоит воевать на стороне ортодоксов. Это не смущало северян, но для жителей Западного побережья было серьезной проблемой.
— Сколько человек сможет вместить корабль? — спросил Рем у Оливьера.
— Три сотни! — довольно осклабился тот. — Но я думаю, что все, кто желал к нам присоединиться уже стоят на причале, вон там.
Опасения Аркана по его поводу не подтвердились: купец в гробу видал оптиматскую аристократию, и даже радовался возможности взять их за жабры. А вот для остальных кандидатов в дружину это могло стать проблемой… Аркан присмотрелся к нескольким десяткам суровых, бывалых мужчин, которые вместе со своим скарбом столпились на каменном пирсе и вздохнул:
— Ну что, запускай их на борт по одному… Опасный народец подобрался, зубастый и злой… Не хлебнуть бы с ними лиха!
Сухарь цыкнул зубом и сплюнул за борт:
— Как грицца, на бесптичье и жопа — соловей…
А Ирвинг скомандовал:
— Опустить сходни!
XXII
— Удивительная женщина эта Лоухи! — Сибилла, отставив мизинчик, пила настой листьев Ча из фарфоровой чашечки.
Жидкость в сосуде совершенно не была подвержена корабельной качке. Поверхность напитка оставалась неподвижной относительно стенок посуды, несмотря на то, что идущую навстречу волнам «Каракатицу» изрядно потряхивало. Рем, который уже пообвыкся в обществе волшебницы, таким вещам перестал удивляться давно.
— И чем же она тебя удивила? — спросил он, крепко вцепившись в свою чашку и пытаясь не дать ее содержимому выплеснуться на кафтан.
— Хм! Тут нужно подыскать правильное слово… Баланс? Созвучие? Резонанс? Гармония! Пожалуй, да. Она удивила меня гармонией. Ей почти не приходится заниматься магией в привычном для специалистов значении этого слова. Она просто видит связи между вещами и явлениями — и пользуется ими, практически не вмешиваясь в естественные процессы. Вот и носочки твои… Да, да, вязанные вот эти, которые сейчас под сапогами… Вещь очень непростая, но и артефактом ее не назовешь, опять же — в привычном понимании термина. Это очень-очень хорошие носки, вот и всё. И не стопчутся, и не завоняют, и не дадут простуде до тебя добраться, и самая неудобная обувь, надетая поверх, будет сидеть как вторая кожа… Тайна! Я просила ее научить, и знаешь, что она сказала?