– Я как-то никогда об этом не думал, – признался я.
Он изумленно посмотрел на меня.
– Никогда не думал об этом? И ты говоришь это десять минут спустя после того, как ты разглядывал изумительную Миранду?
– Я был слишком занят тем, что сомневался в собственном рассудке. Но теперь я понимаю, о чем ты говоришь.
Так оно и было. Удачливые исполнительницы стриптиза не просто снимают свою одежду. Они дразнят. А что может быть более дразнящим, чем платье из люксона? Что может быть более обольстительным?
Джил придумал замечательный термин – «абсолютная провокация».
Нынешние моды даже и близко к этому не подходили. В самом деле, слишком длинные, нечесаные волосы, обтягивающие джинсы и свободные свитера, длинноносые, плоские туфли, неестественный макияж и слишком короткие юбки у тех, кому они совершенно не годились – никогда ранее молодые девушки не выглядели такими малопривлекательными.
Подобная одежда не имела ни малейшего отношения к нынешней моде.
– Откуда же они взялись? – пробормотал я. – Из космоса?
То что Джил никак не отреагировал на мои слова говорило о том, что эта идея не является для него новой.
И это притом, что он был одним из самых закоренелых скептиков в Шатли.
Я собирался съездить пообедать домой, чтобы спросить у Дины не захочет ли она немного пожить у Карсвеллов, но позвонить Шейле и предупредить ее я не успел. Как оказалось, только к лучшему.
Когда я вышел из конторы, ко мне подошла Миранда и спросила:
– Не хотите угостить меня обедом?
Это был риторический вопрос.
Я отвел ее в «Красный Лев» частично потому, что не было особого выбора, но главном образом из-за того, что в «Красном Льве» были кабинки, в которых можно было спокойно поговорить.
На сей раз на ней было серебристо-серое платье, которое никуда не исчезало, но она все равно была изумительно хороша.
Если лагерь великанов действительно был их единственной базой, то после встречи со мной она должна была сразу направиться туда, чтобы успеть переодеться и снова оказаться здесь.
Когда мы уселись в кабинке, я сказал:
– Я ждал.
– Чего ждал?
– Приглашения.
Она слабо улыбнулась и сказала:
– Это не такое приглашение.
– Что вы хотели сказать мне, Миранда?
– А почему вы так уверены, что я собираюсь вам что-нибудь сказать?
– Потому что единственная причина, по которой мы могли оказаться здесь, заключается в том, что вы хотели либо сказать мне что-нибудь, либо спросить – а у меня сложилось такое впечатление, что я мало чего могу сказать из того, что вам неизвестно.
– Может быть и другая причина.
– Какая, например?
– Меня вы интересуете. Может быть, мне любопытно узнать какой вы человек. А что хотите узнать вы?
– Откуда пришли вы и ваши друзья?
– Отсюда, – сказала она, в точности повторив ответ Грега.
Тут наш разговор прервала официантка, а когда она ушла, взяв заказ, Миранда чуть приоткрыла свои карты.
– Если хотите, я могу назвать вам одну из причин, по которым я захотела пообедать с вами.
– Так почему?
– Я хочу, чтобы вы познакомили меня с Джотой.
Я мог бы и сам догадаться. В этой безумной истории одно, судя по всему, осталось неизменным – Белоснежку не мог не заворожить принц.
– А что вам известно о Джоте? – спросил я.
Она только улыбнулась и пожала плечами.
– Грег называет его Кларенсом Муллинером, – небрежно бросил я.
Она даже привстала.
– Грег? Когда вы успели поговорить с Грегом?
– Сегодня утром. Он заходил ко мне в контору.
Миранда явно рассердилась, а может быть, она даже чего-то испугалась. Это был отличный шанс, и я надеялся, что мне удастся использовать его. Только сейчас мне пришла в голове мысль, что я могу попробовать столкнуть лбами великана номер один и Белоснежку.
А в такой ситуации, чем меньше буду говорить я и чем больше Миранда, тем лучше.
– Что ему было нужно? – резко спросила она.
– Развлечься, так я полагаю. Он хотел застраховаться от катастрофы здесь, в Шатли, в ближайшие двадцать четыре часа.
– Вандал, – выдохнула она.
– Вандал? – это становилось интересным. Мне не приходило в голову, что Грег сначала собирается застраховаться от катастрофы, а потом ее учинить.
– Вы все равно не поймете.
– Ну, конечно, нет. Я вообще мало что понимаю.
– Извините. Я не хотела вас обидеть.
А потом она неожиданно улыбнулась, так что мои паруса разом перестал наполнять ветер, и сказала:
– В любом случае, это не имеет значения. Грег дурак, опасный, самовлюбленный, безответственный дурак… но это не имеет значения.
Я решил немного пошутить:
– Почему же нет? Потому, что мы не имеем значения?
Потому что мы живем в другой стране? В другом мире? В другом измерении? В другом времени?
Тут, как всегда не вовремя, вошла официантка и принесла суп, (это был, конечно, виндзорский коричневый).
Когда она ушла, я спросил:
– Сколько вам лет, Миранда?
В ответ я удостоился лишь очередной улыбки.
Вероятно, подумал я, она была заметно старше, чем выглядела. Сидя совсем рядом с ней, я мог видеть, что удивительная аккуратность, столь характерная для юных великанов, была у нее абсолютной. Я не хочу сказать, что все они были очень красивыми. Но, как у Миранды, ни у одного из них не выбивались волосы из прически, не было шрамов, царапин, у всех были идеальные зубы, тщательно отманикюренные ногти. И не смотря на страшную жару, она совсем не потела. Казалось, что она совсем не накрашена, но я бы мог голову отдать на отсечение, что это не так.
– Вы накрашены? – не удержавшись, спросил я.
– Да.
Ее серое платье было на первый взгляд совершенно неприметным и, в то же время, абсолютно невозможным.
Нигде на нем не было ни пятнышка, ни лишней складки. И оно сидела на ней так идеально, что это просто не представлялось возможным.
Обычные платья, которые носили обычные девушки, не имели ничего общего с платьем Миранды. И нигде на нем не было видно швов.
– И вы наверняка, – задумчиво произнес я, – не носите лифчик.
– Не ношу.
– Тогда как…? – Отбросив все романтические мифы, надо признать, что женщинам необходимо нечто, обеспечивающее необходимую форму.
– Выборочное натяжение материала, – спокойно пояснила она. – Разная степень эластичности в разных местах.
Увидев выражение моего лица, она впервые за все время рассмеялась.
Она перестала смеяться, когда я сказал:
– А вы ведь и в самом деле прибыли сюда из будущего.
– Послушай, – сказала она, – я скажу тебе одну вещь – и это будет правдой. А потом мы поговорим о чем-нибудь другом. Мы пришли из настоящего. И мы пришли отсюда.
– И все же ты сказала мы «пришли», – быстро вставил я.
Ее глаза сверкнули, и я понял, что она оценила мою наблюдательность. Так как она продолжала молчать, я продолжал:
– Тогда другое измерение?
– Измерение? – переспросила она. – Что это такое?
Я попытался изложить ей своими словами теорию о множественности миров. Она казалась заинтересованной.
– Но ведь это только теория? – спросила она. – И никаких доказательств нет?
– Нет, я думаю, что тебе хорошо известны доказательства.
Она снова слабо улыбнулась.
– А сейчас, – твердо заявила она, – мы будем говорить о тебе. – После небольшой паузы она добавила: – И о Джоте.
– Нет, – возразил я. Хотя у меня был шанс, и я не сумел использовать его, сдаваться было еще рано. – Сначала мы поговорим о Греге. И о тебе.
В результате я все-таки проиграл. Миранда снова полностью контролировала ситуацию. Она не будет спрашивать о том, что произошло между мной и Грегом. Она не станет обсуждать это.
Тогда я рассказал ей про Джоту, Джила и себя. Всякий раз, когда я пытался перевести разговор на нее и великанов, она твердо возвращало меня обратно. Я рассказал ей о Шейле, но про Дину и Мэри говорить не стал.
Только трижды, коротко, наш разговор сворачивал с того пути, по которому так старательно направляла его Миранда.
Первый раз, когда я рассказывал о том времени, когда Джота, Джил и я были Ужасной Троицей, и я спросил Миранду, как они называют себя. Она немного подумала и сказала: