А потом я бросил взгляд между домами на противоположную сторону и увидел нечто, сразу заставившее меня вспомнить о великанах.
Это было, как короткий стоп кадр, когда ты вдруг на ходу заглядываешь в окно, или в дверной проем. Иногда мозг запоминает подобную картину даже лучше и четче, чем то, что мы рассматриваем десять минут.
На фоне мерцающего контура здания на противоположном берегу (оно уже не могло гореть), я заметил одного их великанов. Это был высокий блондин, но не Грег. На спине у него был какой-то странный горб, а сам он был закутан в длинный пластиковый балахон. Глаза скрывались за толстыми очками.
Все вместе так напоминало кадр из фильмов ужасов, что я даже на несколько секунд застыл на месте, не в силах поверить, что действительно видел нечто подобное.
Никто не мог находиться в этом пекле. Там нечем было дышать. Да и обувь, в которой можно было бы ходить по огнедышащей земле, я представить себе не мог. Любой космический скафандр из пластика моментально бы сгорел.
После короткой паузы, я метнулся назад, но великан, даже если он и не был плодом моего воображения, исчез из виду. Я спустился к реке, но ничего больше заметить не сумел.
И все же, мне это не привиделось – я был в этом уверен. Он не был ни Грегом, но одним из тех великанов, что запечатлелись в моем сознании. Картина продолжала стоять у меня перед глазами. А когда я зажмурился, то увидел новые детали.
То что я принял за горб, было скорее всего аппаратом для поддержки дыхания. Великан торопился, хотя и не бежал; в руках у него ничего не было. На нем был одет прозрачный пластиковый балахон, полностью закрывающий его голову и все тело. Создавалось впечатление, что под балахоном ничего нет, кроме горба. Он был практически обнаженным. Цвет балахона и горба мог быть каким угодно – желто-оранжевые языки пламени все окрашивали в свой цвет.
И еще одно – он явно не хотел, чтобы его видели. Вам не нужно долго наблюдать за вором-любителем, чтобы понять – он задумал какую-то пакость и не хочет, чтобы его заметили. В том, как великан двигался, было нечто схожее.
Вероятно, какое-то препятствие заставило великана слишком приблизиться к реке. Если бы он находился чуть дальше от берега, то заметить его было бы совершенно невозможно.
Сквозь пламя и дым очень трудно было разглядеть хоть что-то.
Несмотря на то, что он шел мне навстречу, я решил не менять первоначального решения и продолжал двигаться вверх по течению реки. Если великан действительно существовал, а его огнеупорный костюм работал, то он с легкостью сможет пройти даже через эпицентр пожара. И если он не захочет, то никто из пожарников, оставшихся у меня за спиной, не заметит великана.
Я продолжал идти дальше. Если один из великанов в одиночку бродит по горящему Шатли, то остальные могут делать тоже самое, включая и Миранду. «Я думаю, мне еще предстоит встреча с Диной, – сказала она. – Мы что-нибудь сделаем…»
И еще она сказала: «Нет, мы больше не встретимся, Вэл.»
Возможно, тут она ошибалась.
Когда я увидел заваленный участок реки, то сразу понял, что вернуть воду в прежнее русло можно будет только при помощи взрывчатки.
Замок Шатли стоял на Кэстл Хилл – единственной возвышенности на северной стороне реки, сразу же за Старым Мостом. Во всяком случае, раньше там стоял замок.
Замок был виден из любой части Шатли, причем холм, на котором он стоял, был такой правильной круглой формы, что некоторые историки утверждали: – холм был насыпан вручную.
Огонь сумел добраться до замка по высохшему папоротнику, окружавшему холм. Складывалось такое впечатление, что именно густые заросли папоротника поддерживали холм – стоило им сгореть, как весь замок и часть холма обрушились на Старый Мост, который не выдержал тяжелого удара, и река была запружена.
В результате образовался небольшой, но внушительного вида водопад, которого раньше здесь и в помине не было.
Затем вода бессильно ударяла в горы щебня, пытаясь преодолевать завал футов в десять высотой, но не справившись с этой непосильной задачей, стекала дюжиной ручейков по южному склону.
До этого момента я не сообразил, что мне нужно переходить реку здесь, либо это придется делать дважды – сначала новое русло, а потом старое.
Мне не слишком понравился вид рукавов, бегущих по южному склону – они были мелкими, но быстрыми. Мне будет очень трудно удержаться на ногах, если я попытаюсь переходить через них, а потом вода потащит дальше, а уж там раскроить себе голову об камень будет совсем несложно.
Не менее опасным будет переходить реку к западу от развалин замка, потому что берег там был очень крутым и скользким. А до заграждения жар, идущий от горящего города, был таким сильным, что смысла рисковать просто не было. Только с другой стороны от завала, там, где развалины замка обеспечивали некоторую защиту от огня, и где все, что могло гореть, уже давно выгорело, можно было рассчитывать на успешный переход через реку.
Поэтому, я начал пробираться по самому завалу.
После того, как мне удалось преодолеть первые десять ярдов, я понял, что не смогу вернуться обратно. Земля и камни выскальзывали у меня из-под ног – в результате продвинувшись вперед на три фута, я сползал назад на два.
Если бы я попытался вернуться назад, то у меня были бы хорошие шансы оказаться заживо похороненным под обломками.
В тот момент, когда я добрался до вершины завала, меня охватила паника: мне показалось, что сейчас я соскользну вниз, а потом меня завалит землей и камнями – а помощи было ждать неоткуда (если, конечно, меня к этому моменту, вообще, будет иметь смысл спасать).
Я решил рискнуть и побежал вниз, стараясь наступать на камни покрупнее. Мерцающий свет пожара все время менялся, и мне было очень трудно правильно оценивать расстояния. Длинные, косые тени скрывали впадины, дым ел глаза, а на другой стороне завала царила почти полная темнота – так что я даже не заметил гладкую поверхность воды.
Я перестарался.
В один момент я отчаянно пытался сохранить равновесие, чтобы не покатиться вниз по склону, а в следующий, я уже летел прямо в воду. И все это время земля и щебенка сыпалась у меня из-под ног в разные стороны.
Так, совершенно неожиданно, я оказался в воде.
Последовало нечто вроде взрыва, и я потерял ориентировку.
Когда я вынырнул из воды, оглушенный и обалдевший, то в первый момент ничего не мог понять.
Только спустя несколько секунд я сообразил что произошло. Я оказался в месте слияния ручейков, бегущих вниз по южному склону холма. К моему счастью вода здесь была совсем неглубокой.
Прошло довольно много времени, пока я не сообразил, что мне следует делать. Огромная гора обломков замка полностью защищала это место от жара, идущего от пожара, и загораживала большую часть света, так что мне было довольно трудно сориентироваться. А после долгого пребывания в безумной жаре, вода показалась мне просто ледяной.
В конце концов, я сообразил, что если буду пересекать поток слева направо, то выберусь на твердую землю. После этого мне останется перебраться через Сьют на том участке, где река еще не натолкнулась на завал.
С некоторым трудом я все-таки перешел через ручейки – и тут выяснилось, что мне никак не найти реку.
Казалось, я находился посреди болота, со всех сторон окруженного быстрыми ручейками. Только благодаря отблескам пожара мне удалось добраться до берега более или менее нормальной реки.
Я пошел вдоль берега.
У меня ужасно болела голова – видимо, я обо что-то сильно стукнулся, когда упал в воду – перед глазами все плыло, а сама мысль о том, что мне нужно переплывать реку приводила меня в ужас. Скорее всего меня затянет в водоворот. Сьют всегда была очень спокойной рекой, а этим жарким летом в особенности. Реки быстро теряют терпение, когда их заставляют менять русло, по которому они текли многие столетия.
Постепенно, медленно продолжая продвигаться вверх по течению, я обнаружил, что перестал дрожать. Ночь опять оказалась очень теплой.
В зареве пожара я уже должен был бы увидеть свой дом, но я ничего не мог рассмотреть впереди.
Это было очень странным. По сравнению с сиянием у меня за спиной, впереди была полнейшая темнота. Эти отблески пламени – жар, от которого уже почти высушил мою одежду – должны были, хоть немного, озарять мой дом.