Времена сейчас сам знаешь какие, кооператоры начали деньги солидные зарабатывать. Повылезали из подполья уголовники и доморощенные рэкетиры. Сейчас их не много, они не особо наглые, но всё равно элементарные меры безопасности надо соблюдать. Могут грохнуть даже из-за зарубежной тачки, тем более «мерседеса».
— Ладно, — Ашот немного погрустнел, сделал небольшую паузу, но чуть помедлив, согласно кивнул.
Домой я добирался почти налегке. С чемоданом и сумкой за плечом. Товарищ предложил помочь, но я отказался.
Только добрался до знакомой двери, вставил ключ в замок и сделал один оборот, как механизм повторно щелкнул и тяжелое железное полотно распахнулось.
— Мишенька, сынок, приехал родной, — светящаяся от радости матушка в фартуке бросилась на шею. Чемодан и сумка полетели на пол.
— Куда же я денусь, — смущенно пробормотал я, принимая женщину в объятья.
— Мне Ашот позвонил, сказал, ты из Америки прилетаешь, — сообщила мама, когда первый порыв эмоций схлынул. — Я подумала, голодным будешь. Ключи ты оставил, поэтому решила наготовить всякого-разного к приезду. Заехала с Александром Николаевичем на рынок, скупилась и вот, — матушка смущенно развела руками.
— Ты как всегда молодец, мамуль, — улыбнулся я.
На родительницу было приятно смотреть. Переселившись в отдельную квартиру в соседнем подъезде, перестав испытывать нужду в деньгах и найдя любимого человека, она расцвела. Сейчас уже было невозможно узнать в улыбчивой, ухоженной и хорошо одетой Елене Сергеевне, ещё каких-то три года назад ютящуюся в одной из московских коммуналок, измученную сожителем-дебоширом и сыном-уголовником, несчастную и забитую женщину.
— Не стой на пороге, проходи, я там тебе котлеток приготовила, картошечки поджарила, огурчиков, помидорок нарезала, — смущенно засуетилась мама.
Ароматный запах жареного мяса, доносящийся из кухни, заставил мои ноздри возбужденно затрепетать, а рот — наполниться слюной.
— Спасибо, мамуль, — улыбнулся я. — Я тебе тоже из Америки подарок привез. Сейчас разденусь, распакую вещи и подойду на кухню…
Был теплый, но уже без летней изнуряющей духоты, сентябрьский вечер. Матушка, со счастливой улыбкой сидела напротив, подложив руку под щеку и придвинув к себе пузатый розовый флакончик с «Орхидеей» от Ива Роше, со счастливой улыбкой наблюдала за мной.
Я за обе щеки уплетал сочные, из свежего говяжьего фарша с вкраплениями сала котлетки, азартно хрустел зеленым огурчиком и порезанной соломкой, прожаренной до золотистой корочки картошкой, с наслаждением кусал брызжущие семенами и соком спелые пузатые помидоры.
Пил обжигающий горло, горячий цейлонский чай, и блаженно жмурился, закусывая рассыпчатым домашним печеньем. Отвечал на вопросы о командировке, увлеченно рассказывал об Америке и Нью-Йорке и наслаждался каждой минутой уютной домашней обстановки, общением с родным человеком и внутренним умиротворением.
Начало осени, кухня, из форточки веет освежающей прохладой, крепкий байховый чай, неповторимая атмосфера задушевной беседы с матерью — жизнь ценят именно за такие моменты. Спустя годы их вспоминают с ностальгией и благодарят бога за это беспечное, счастливое время…
На следующий день проснулся в восемь утра. В очередной раз сработал внутренний будильник, безошибочно поднимающий в нужное время. Будто таймер в мозгу, отсчитывающий часы и минуты, послал предупреждающий сигнал, и серая хмарь сна рассеялась, сменившись пробуждением.
Вставать сразу не хотелось. На большой двуспальной финской кровати, толстом мягком матрасе, свежем хрустящем постельном белье и пуховой подушке было так хорошо, что я ещё минут пять нежился, потягивался и сладко зевал, не находя в себе силы подняться.
Наконец заставил себя встать и сразу двинулся на кухню. Достал из двухкамерного «ЗИЛа» открытую бутылку газировки, глотнул, ощутил как прохладная, щиплющая горло водичка живительным потоком растеклась внутри, затем направился в ванную.
Все гигиенические процедуры заняли минут двадцать. Быстро разогрел себе вчерашнюю котлету с остатками картошки, неторопливо позавтракал.
В шкафу в коридоре выбрал из десятка моделей строгий черный двубортный костюм, белую французскую рубашку, купленную за чеки в «Березке» и темно-зеленый с переливами галстук от «Пьера Кардена». В спальне подхватил с прикроватной тумбочки часы, застегнул кожаный ремешок, и глянул на золотой циферблат «Полета».