В исследованиях участвовал академик Назаров, по инициативе которого в Армянской ССР, был создан Учёный Совет по сейсмологии и сейсмостойкому строительству.
В 1981 году огромный доклад по прогнозируемому разрушительному землетрясению был представлен товарищу Демирчану, председателю Совмина Армянской СССР. Вы его как раз читаете, я сверху положил. Но зажравшиеся партийные бюрократы не отнеслись к нему серьезно. Ученым, ценой неимоверных усилий удалось продавить постоянно действующую комиссию по прогнозированию землетрясений. Подготовленный ими проект постановления неотложных мер, позволяющий избежать большинства жертв и уменьшить масштабы бедствия, был положен под сукно.
— Это как? — сквозь зубы поинтересовался Левон Суренович. Лицо старика налилось кровью, в глазах плескалось бешенство. Похоже, патриарх начал осознавать всю серьезность положения.
— А вот так, заволокитили бюрократическими бумажками и придирками и сдали в архив, — скривился я. — Проблему предпочли замолчать. Более того, держали её в тайне, чтобы не «будоражить население».
— Суки, — процедил дед, продолжая внимательно читать документы.
— Суки, — согласился я. — Но это ещё не всё. Год назад, заведующий лабораторией сейсмической опасности ИФЗ Штейнберг и его сотрудники, на основе последних исследований оценили район Северной Армении как зону высокой опасности, в которой в течение пяти лет можно ожидать сильное землетрясение. Вся информация направлена в Сейсмологический институт Армении, Госстрой СССР и многие другие организации. Документация лаборатории лежит сразу за докладом, который вы читаете. В том же восемьдесят шестом году Штейнберг вместе со своими коллегами издал методические рекомендации «Долгосрочный прогноз землетрясений». Там черным по белому написано, о наиболее вероятном месте будущего землетрясения, возможного в ближайшие пять лет — треугольнике между Спитаком-Ленинаканом и Кироваканом. Они предложили демонтировать ветхие и наиболее опасные конструкции, укрепить сооружения, разработать сценарии возможных событий, подготовить ресурсы и необходимые действия, в частности нейтрализовать или дополнительно защитить источники повышенной опасности: атомную станцию, токсичные производства, электрические и газовые линии. Ничего не было сделано, и не будет.
— Чатлах! Порники лакот![1] — взорвался ругательствами патриарх. Лицо Левона Суреновича из красного стало темно-багровым.
Я подхватил кувшин апельсинового сока, стоявшего рядом с вином, быстро наполнил бокал и подал патриарху.
— Выпейте, успокойтесь.
— Я спокоен, — процедил патриарх, глотая сок. Морщинистый кадык на тонкой жилистой шее ходил вверх-вниз. Я терпеливо ждал, пока он закончит.
Барсамян-старший поставил пустой бокал на стол, глубоко выдохнул и попросил:
— Дальше.
— Эта методичка третьей лежит, за материалами исследований лаборатории, — продолжил я. — Вы можете вдумчиво почитать её позже. Имеются и другие прогнозы о предстоящем землетрясении. Об этом сообщали профессор Тульского института Мартынов, член-корреспондент Академии Наук Таджикской ССР Одеков, учёный-инженер Иваненков и другие специалисты. Прогнозы, кстати, тоже находятся в тех бумагах, которые я вам передал. В настоящий момент они проигнорированы, авторов обвинили в раздувании паники и недоверия к официальным властям.
— Сволочи, — уже более спокойно подытожил дед. — Какие же они сволочи. Хорошо, ты меня убедил, я согласен. Сделаю всё, что смогу. Что предлагаешь?
— Мое предложение простое. С властями или без них, спасти как можно больше человеческих жизней, — ответил я. — Начинать действовать надо прямо сейчас.
— А конкретнее? — Левон Суренович оторвался от бумаг, аккуратно снял и положил на стол очки, устало потер ладонями лицо, и прищурился, ожидая ответа.
— А конкретнее, я уже всё продумал. Вот что мы сделаем….
Глава 2
— Миша, дорогой, ты не заснул случайно? — бодрый голос Ашота ворвался в сознание, заставляя оторваться от воспоминания. — Мы уже подъезжаем, да.
Я открыл глаза. За стеклом мелькнула знакомая вывеска — «Гастроном». Через пять минут буду дома…