– Сразу же после пленума. Пойдет по вашей рекомендации в общество охраны памятников.
– Я не рекомендовал. – С довольной улыбкой, но отрицательно замахал руками Попов. – Просто, я не могу допустить мысли, чтобы такой человек работал в школе…
– Идите уже домой. – Предложил инструктору Семенчук. – У вас много работы, как вы сказали.
Он знал, что пока он здесь, его инструкторы должны оставаться на местах, а он – пока секретари здесь. Попов неожиданно сразу же согласился.
– Да, я, наверное, пойду, Роман Богданович.
– Да. Займитесь своей диссертацией.
– Не смейтесь, Роман Богданович. – Подобострастно улыбнулся Попов. – Работы действительно много. Ухожу с работы с вашего разрешения… – Он с той же улыбкой, но с оттенком выжидательности смотрел на своего начальника. Не передумает ли он и не поступит ли новое распоряжение. Кажется, Семерчук станет заведующим их отделом, не зря же приехал в обком его отец, тесть здесь же. Попов давно засек их присутствие в высоких инстанциях. Надо быть с молодым начальником осторожнее.
– Да. Идите. До свидания, Владимир Николаевич. – Семерчук пожал руку Попову и пошел в свой кабинет.
Ждать родителей пришлось больше часа, и Роман вспотел от этого ожидания, хотя кондиционер в кабинете работал на полную мощность. Но за окнами духотища порядочная – за тридцать, несмотря на то, что наступал вечер.
Наконец, вернулись отец и тесть. Оба были немного возбуждены.
«А ведь опытные интриганы! – Отметил про себя сын и одновременно зять. – Занимают высокие кресла, а все равно волнуются при виде первого!»
– Минеральная вода есть? – Спросил старший Семерчук. – И, желательно, холодная.
– Есть. – Суетливо ответил Семерчук-младший и спросил. – А может пепси? Недавно завезли ее к нам в столовую, так я взял на всякий случай для гостей. Может ее, папа?
– Пусть ее пьют зарубежные буржуи и наши пролетарии. А мне дай обыкновенной, минеральной.
Роман достал из холодильника и запотевшую от холода бутылку «Луганской». Отец, увидев бутылку, удовлетворенно произнес:
– Во! Это лучшая из минеральных вод. Наша – Луганская. Пепси ей в подметки не годится. Гадость зарубежная. За что ее пьют у нас целыми цистернами?
– Потому, что ее у нас не выпускают. – Пояснил Фотин. – Как ее будет больше, так и пролетарии бросят пить эту бурду. – Он подозрительно оглядел кабинет Романа и тихо спросил. – Подслушивающих устройств нет?
– Нет. – Ответил Роман. – Я недавно проверял, ничего в кабинете не обнаружил. Телефон прослушивают. Но с этим я ничего не могу поделать.
– Пора заканчивать бояться. – Вступил в разговор отец, выпивший залпом стакан луганской минералки. – Наступило время гласности. Поэтому нечего бояться прослушивания. Сейчас все должно быть на виду. – В его словах чувствовалась дисциплинарная логика старого партийного работника. – А теперь, сынок, слушай. – Семерчук-старший перешел от гласности непосредственно к делу. – Вопрос о твоем назначении, вроде, решен. Столяренко не против, учитывая, что больше никого, кроме тебя, на это место не будет. Но этот, старый козел. – Так он выразился в адрес первого секретаря обкома. – Страхуется и говорит, что последнее слово за секретарем ЦК. Понимаешь ли, боится, что у него будет какая-то другая кандидатура. Могут какую-то никчемность перевести из другой области сюда.
– Но он пообещал бороться за Романа, если возникнет такая необходимость. – Вмешался в разговор тесть.
– Знаю я Столяренко. – Недовольно махнул рукой Семерчук-старший. – Перед Енченко он будет лебезить. Область с его приходом перешла в разряд дотационных. А при Шевченко – была во всем передовой. – Он вспомнил предыдущего первого секретаря обкома, который много сделал для области и до сих пор пользовался доброй славой у ворошиловградцев. Но его, коренного луганчанина, более десяти лет назад сняли с этой работы —и назначили выходца из западных районов – Столяренко. – Так, что на него надежды мало.
Роман только молчал, слушая разговор прошедших горнило партийных интриг, отца и тестя. Но его участие пока и не требовалось. Вот и тесть сказал:
– Сват, а тебе придется в ближайшее время отправить блоки в Киев, как ты и обещал Столяренко. Если задержишься – получится некрасиво. Сам понимаешь… – Не договорил фразы Фотин, но это понимал не только отец, но и сын – за все надо платить. А за должность – немедленно.
– Послезавтра же отправлю. – Семерчук-старший даже скривился от этих слов. – Но, если он не сдержит своего слова, то следом же вывезу блоки оттуда обратно. Я скажу, чтобы машины не разгружали там, до назначения Романа. Пусть знает, что мы живем в эпоху перестройки, а не старого времени.