– Абсолютно, – говорит он уверенно. – У меня такое чувство, что ты, Триллиан, полна неожиданностей.
– Думаю, ты приукрашиваешь, представляя меня намного более интересной, чем я есть на самом деле, – говорю ему, одаривая колким взглядом и делая глоток своего напитка.
Уголку его полных губ приподнимаются, формируясь в ехидную ухмылку. Почему я всегда веселю его?
– Хочешь заказать десерт? – спрашивает Ксандер, глядя на мою почти пустую тарелку. – Или мы можем вернуться в твой дом и съесть остальную часть тех кексов?
Это вызывает у меня улыбку.
– Ты действительно хочешь этого? – спрашиваю. – Мы можем также посмотреть фильм в моем доме.
Ксандер выпрямляется.
– Ты не возражаешь?
– Почему должна? – спрашиваю, наклоняя голову набок.
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Забудь. Я не собираюсь подвергать это сомнению. Я готов уехать, как только ты захочешь.
– Ксандер?
– Да, Триллиан?
Я люблю то, как он произносит мое имя.
– Мы можем поехать еще более длинным путем домой? – спрашиваю, не в силах скрыть надежду в голосе.
Его взгляд смягчился.
– Ага, конечно.
Он заплатил за ужин.
Я спорю.
Я проигрываю.
Затем мы возвращаемся в мой дом ради кексов и фильмов.
Сегодняшний вечер оказался совсем не таким, как я ожидала.
– Ты близок со своей мамой? – спрашиваю его, прижав колени к груди. Мы сидим по разные стороны моего серого дивана лицом друг к другу, кино давно позабыто, идя на заднем плане. После часовой поездки на заднем сиденье его байка, мы приехали домой и поели десерт, а затем направились в гостиную смотреть фильмы и пить горячий шоколад. Ксандер – хороший слушатель, и по какой–то причине я начинаю чувствовать себя комфортно рядом с ним, что не всегда является для меня легким достижением.
– Думаю да, – отвечает он, – хотя, я всегда был ближе со своим папой.
– Сколько времени ты пробудешь в Ченноне?
Он ставит свою кружку на журнальный столик и вглядывается в мои глаза.
– Зависит от обстоятельств.
– Каких?
Его глаза сужаются, но он не отвечает на вопрос, вместо этого задает свой:
– Тебе не одиноко проживать здесь одной?
Я качаю головой.
– Я привыкла. Вдобавок, Зак и Грим живут поблизости, если мне что–нибудь понадобится.
– Тебе следует завести собаку, – говорит он, – сторожевую собаку.
Я ухмыляюсь.
– Я живу по соседству с президентом МК «Ветряные Драконы» Ченнонского представительства и его безрассудным сыном. Кто будет настолько глуп, что грабить этот дом?
Он смеется над моим замечанием.
– Черт. Ты права. Но все равно никогда не помешает быть осторожной.
– Ты переживаешь за меня, Ксандер? – спрашиваю, усмехаясь. – Я сказала тебе свое полное имя, но даже не знаю твою фамилию.
– Кейн, – говорит он.
– Ксандер Кейн, – говорю, оценивая на слух. – Мне нравится.
Он подвинул ногу так, что теперь касается моей. Мои глаза перемещаются с наших ног обратно к его лицу.
– Какие планы на завтра?
– Думаю, только учеба.
– На кого ты учишься? – спрашивает он, звуча искренне заинтересованным.
– Бакалавр педагогических наук, – я покусываю внутреннюю часть щеки, когда он наклоняется вперед, находясь настолько близко рядом со мной, что я могу почувствовать запах его одеколона.
Ксандер слегка кивает.
– Думаю, ты станешь потрясающим преподавателем.
– И почему же?
– Ты терпеливая и добрая, – говорит он. – Я мог бы уже сказать это о тебе, даже если бы Зак не продолжал твердить о том, какая ты чертовски потрясающая при каждой выпавшей возможности.
Я не могу не рассмеяться от этого.
– Так вот, что он говорит обо мне, когда меня нет рядом? Полезно знать. Чем ты занимаешься в Перте?
– Мой папа владел магазином байков, который теперь является моим. Так что я управляю этим бизнесом, вдобавок я еще и механик.
– Кто тогда присматривает за бизнесом?
– По моей просьбе, за всем присматривает мой друг Дэш, – отвечает Ксандер. – У меня есть хорошие сотрудники, я доверяю им. Они работали на моего папу долгое время. Плюс, время от времени заходит без предупреждения моя сестра Саммер.
– Звучит здорово.
– Так и есть. Хотя все изменилось с тех пор, как папа ушел – вот почему я захотел уехать. И я рад, что так поступил.
Я слышу грусть в его голосе, и это заставляет мое собственное сердце болеть. За него и за себя, поскольку все еще скучаю по своему собственному папе каждый день. Я также не упускаю то, что он сказал, что его папа ушел, а не умер.
Он находится в стадии отрицания?
– Правда ли то, что говорят? – внезапно спрашивает он.