Ксандер смеется.
– Он одинок и любит наслаждаться жизнью.
Эйприл пялится на него.
– Конечно, ты поддерживаешь его.
Я встаю и оттряхиваю песок с задницы.
– Безопасно ли возвращаться обратно в воду?
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Ксандер, тоже вставая.
Я указываю на Зака, который, я почти уверена, занимается сексом в океане.
В открытую.
Средь бела дня.
– Черт возьми, тут могут быть дети, – огрызается Эйприл, скрещивая руки на груди. – Ребята, хотите чего–нибудь поесть?
Мой живот выбирает именно этот момент, чтобы заурчать, как будто услышал, что спросила Эйприл, и ответил за меня.
– Будем считать, что да, – говорит Ксандер, небрежно кладя руку мне на плечо. – Давай же, пойдем и накормим тебя.
Эйприл смотрит на меня и беззвучно произносит губами слово «горячий». Я качаю головой на ее выходку и в ответ беззвучно произношу «прекрати». Она усмехается и быстро приподнимается к нам, подойдя с другой стороны и схватив меня под руку.
– Итак, Ксандер, – начинает она своим естественным голосом, но я-то хорошо ее знаю. – Чем именно ты зарабатываешь на жизнь?
И вот лучшая подруга начала допрос.
– У тебя есть дети? – спрашивает она его, отчего я едва не давлюсь картошкой-фри.
– Нет, – терпеливо отвечает Ксандер. – Никаких детей.
– Имей это в виду, – говорит Эйприл чуть тише.
Я прищурилась и посмотрела на нее.
– Эйприл, серьезно?
Она пожимает плечами и облокачивается на спинку своего стула.
– Просто поддерживаю разговор. У меня сегодня смена в баре, так что я лучше пойду. Мы все еще обедаем завтра после твоих занятий?
Я киваю.
– Да. Встретимся там.
– Звучит здорово, – говорит она, вставая. – Рада была снова встретиться, Ксандер.
– Я тоже, Эйприл, – говорит Ксандер дружественным тоном.
Она наклоняется и целует меня в щеку.
– До встречи.
– Езжай осторожно.
– Хорошо, – говорит она, выходя из кафе.
– Она сильно заботится о тебе, – говорит Ксандер, смотря на меня с теплым взглядом на лице. – Все, кто знают тебя.
– Знаю, – отвечаю. – Мне повезло в этом. У меня не так много друзей, но те, что у есть – потрясающие.
– У тебя нет родственников здесь? – спрашивает он, кладя вилку рядом с тарелкой.
– Сестра папы и двоюродные братья живут в Мельбурне, и некоторые родственники по материнской линии в Сиднее, но я не общаюсь с ними, – отвечаю. Я не общаюсь ни с кем по материнской линии, но все же разговариваю с тетей и двоюродными братьями каждый месяц или около того.
– Они не захотели, чтобы ты приехала и жила с ними? – спрашивает он. – Я не осуждаю, просто пытаюсь понять.
– Что понять? – спрашиваю, упершись подбородком в ладонь.
– Как они относятся к тому, что ты находишься здесь одна. Знаю, у тебя есть Зак, Грим и Эйприл, но все же, сколько тебе было, когда твой папа скончался?
– Двадцать.
– Вот именно, двадцать. Все еще малышка.
– Тетя хотела, чтобы я приехала к ним, но я отказалась. Я не покину свой дом. Это последнее, что у меня осталось от папы. Я выросла здесь, и с этим домом связано слишком много воспоминаний, – объясняю я.
Он кивает, словно понимает, и предполагаю, возможно, так и есть.
– Ты не спрашиваешь о моей маме, так что полагаю, Зак рассказал тебе что–то, – говорю, теребя руки.
Ксандер берет меня за руку и водит большим пальцем по костяшкам пальцев.
– Он упомянул, что она ушла, и ты с тех пор ее не видела.
Я с трудом сглатываю и опускаю взгляд.
– Не видела и не слышала о ней. Предполагаю, быть женой и матерью – не та жизнь, о которой она мечтала. Папа был дальнобойщиком, поэтому иногда он работал далеко, а она оставалась дома наедине со мной. Папа был не богат и, думаю, ей это не нравилось.
– Она многое потеряла, – тихо говорит он. – Посмотри, какой ты стала без нее. Ты умна, ответственна, мила. И красива.
Мой взгляд устремляется на него.
– Ты, правда, так думаешь?
Он усмехается.
– Я не сидел бы здесь прямо сейчас, если бы был другого мнения.
– Да ладно, – растягиваю слова. – И где бы именно ты был? В океане с Заком и другой женщиной?
Странный взгляд появляется на его лице.