– Мне нужно уехать, Триллиан, – шепчу я. – Прямо сейчас.
Она гладит мою спину.
– Конечно, Ксандер.
Я поднимаю голову, смотря на нее сверху вниз.
– Хочешь поехать?
Я не хочу упускать ее из виду. Она может поехать со мной и провести некоторое время у меня. Мы могли бы узнать друг друга лучше. Я не могу это объяснить, я просто не хочу с ней прощаться.
– Я… у меня универ и работа, – заикается она. – Я не могу просто уехать. Хотя мне и хотелось бы.
Я вздыхаю. Конечно. Ее жизнь здесь. Я не могу ожидать того, что она бросит все, чтобы вернуться со мной, неважно как сильно желаю ее. Я прижимаюсь губами к ней и дарю прощальный поцелуй. Триллиан нетерпеливо открывает рот, обвивая руками меня за шею и притянув к себе. Она сладкая на вкус, и мне хотелось бы, чтобы у меня имелось время показать ей, как сильно я хочу ее, но у меня его нет. Отстраняюсь и прокладываю поцелуи вдоль ее подбородка, а затем оставляю поцелуй на ее ключице.
– Мне надо идти, – говорю ей. – Я позвоню тебе, ладно? Я вернусь, как только смогу.
Она печально улыбается, выглядя так, словно не верит мне.
– Иди, Ксандер, прямо сейчас ты нужен своей семье.
Еще один быстрый почти отчаянный поцелуй, и затем я выхожу за дверь.
Саммер была беременна. Она не сказала никому, кроме своего мужа, Рида. Она ждала трех месяцев, но потеряла ребенка на втором. Она не очень хорошо восприняла это, чего и стоило ожидать. Вернувшись обратно в Перт, я заехал домой, чтобы принять душ, а затем направился прямиком в больницу. Райан не рассказал мне подробностей; только лишь то, что Саммер потеряла ребенка и зовет меня. Когда я вошел в палату, то заметил, что сестра сидит там, смотря прямо вперед. В пустоту. Ее лицо не выражает никаких эмоций, а обычно светящиеся глаза потускнели.
– Саммер?
Она поворачивает голову ко мне.
– Ксандер, ты приехал.
Ее голос звучит надтреснутым, разбитым, как будто она давно не разговаривала.
Я подхожу к ее кровати, ставлю стул сбоку и сажусь рядом с ней, беря за руку.
– Конечно, я приехал. Ты же знаешь, что я всегда рядом ради тебя.
Она смотрит на наши руки.
– Я потеряла ее.
– Знаю, – отвечаю шепотом. – Знаю.
Я не знаю, что сказать. Что прозвучит хорошо? Ты всегда сможешь попробовать еще раз, у тебя будет много детей? Комментарии кажутся бесчувственными. Вместо этого встаю, сажусь рядом с ней на кровать и притягиваю в свои объятья. Она начинает плакать, ее тело трясется от каждого душераздирающего рыдания. Я поднимаю голову и замечаю Рида, стоящего в дверях, у него красные глаза и скованное тело. Я знаю, что каждая пролитая слезинка Саммер убивает его. Мужчина так сильно любит ее. Это не походит ни на что, что я когда–либо видел раньше, и могу сказать, как сильно это причиняет ему боль. Его поза и выражение лица кричат о том, что он сломлен. Рид кивает мне, а затем покидает комнату. Я целую Саммер в макушку.
– Мы пройдем через это, хорошо? Мы всегда справляемся, – мой голос едва слышно.
Саммер вытирает влажные глаза моей футболкой.
– Спасибо за возвращение. Знаю, что ты был в отпуске, пытаясь разобраться в своих собственных проблемах.
– Не переживай об этом, Сам.
– Как Ченнон?
Лицо Триллиан появляется перед моими глазами.
– Невероятная красота.
Она поднимает лицо и изучает меня.
– Что там произошло?
Я потираю шею.
– Думаю, у нас имеются другие темы для обсуждения, не так ли?
Она закатывает глаза.
– Ты издеваешься надо мной? Прямо сейчас я нуждаюсь в отвлечении. Не хочу думать о том, что потеряла и какая я неудачница.
Мое тело замирает от этих слов.
– Ты не неудачница, Саммер, и не говори больше так.
Она вздыхает.
– Хорошо. Расскажи мне о Ченноне. Знаю, папа любил то место.
– Он действительно любил его. Я остановился у Зака, который был гостеприимен. Есть девушка, которую я встретил…
Я затихаю, поскольку вижу искру в глазах Саммер, которая мне знакома. Она потирает руки и сужает глаза.
– Это должно быть интересно.
– Ты позволишь мне говорить или продолжишь перебивать меня?
Она ухмыляется.
– Продолжу перебивать тебя. Итак, кто она? Ты увлечен?
Мои губы подергиваются.
– Триллиан. Ее имя – Триллиан.
Я отрезала кусок красного бархатного торта и положила его на свою тарелку. Продолжу в том же духе, и моя задница скоро станет размером с дом. Я обычно не ем большую часть того, что пеку, помимо кусочка на пробу тут и там, или иногда кекса, но так я компенсирую свое душевное состояние. Я ем все. Хотя если честно, теперь бегаю утром и вечером, так что поддерживаю свою фигуру.
– Ребята в клубе захотят жениться на тебе, после того как попробуют эти торты, – говорит Зак с огромным куском торта во рту.
Я ухмыляюсь.
– Ты когда–нибудь возьмешь меня с собой в клуб?
Не знаю, почему мне хочется пойти, но мне любопытно. И я могу отвлечься.
Он жует задумчиво, а затем сглатывает, прежде чем ответить:
– Если ты действительно хочешь пойти, то я возьму тебя с собой. Но мужчины захотят тебя и некоторые вещи, которые ты увидишь, шокируют тебя. Ты готова к этому? Поскольку, если ты посмотришь на меня по–другому, я взбешусь.
Я закатываю глаза.
– Ты думаешь, я глупая? Я знаю, что там происходит. Думаешь, я не слышу, что говорят женщины?
Он слизывает торт с нижней губы.
– Хорошо. Ты можешь поехать со мной прямо сейчас, увезти торты.
Сегодня день рождения жены одного из членов клуба, и я испекла три разных торта для всех в клубе.
– Ты собираешься пойти в этом? – спрашивает Зак, оценивая мои джинсовые шорты и майку.
– Люди вырядятся? – спрашиваю, хмурясь. Возможно, надену платье или что–то вроде того.
Зак расхохотался.
– Там обычная одежда, просто твоя задница выглядит прекрасно в этом, а я действительно не хочу отгонять мужчин сегодня.
Я кривлю губы.
– Почему твои глаза сосредоточены на моей заднице, Зак?
Его глаза сияют.
– Ох, да ладно, никто не может пропустить это. Куда бы я ни посмотрел, это как, бам! У моего лица.
Я тру лоб.
– Неужели? Неважно. Знаешь, я слышала, что ты сделал пирсинг на члене.
Он давится своим тортом, и мне фактически приходится похлопать его по спине, возможно немного сильнее, чем необходимо.
– Кто, черт возьми, сказал тебе это? – спрашивает Зак, когда может наконец–то говорить.
– Как я и сказала, – отвечаю, – женщины говорят. И женщины тоже любят мороженое. Я слышу много дерьма, например, совсем недавно о том, что у тебя интересный пирсинг там внизу. Ох, и очевидно ты поделился этой женщиной с одним из твоих братьев по клубу.
Зак съеживается и смотрит на меня.
– Хорошо, я больше не буду делать никаких комментариев о твоей заднице.
– Я была бы признательна тебе за это, – отвечаю равнодушно. – Давай я переоденусь, а затем мы можем ехать.
Он стонет.
– Тебе не надо переодеваться. Это подойдет. Ты поедешь на заднем сиденье моего байка?
Я не ездила на байке с тех пор, как Ксандер уехал. Он звонил мне дважды за месяц.
Лишь дважды.
Я отправляла ему сообщения несколько раз, и он отвечал, но Ксандер никогда ничего не говорил о том, вернется ли. Я воспринимаю это в качестве плохого знака. Он, очевидно, занят со своей сестрой, с которой, надеюсь, все хорошо, но я не знаю, что происходит между нами, и это сводит меня с ума. Я слишком много думаю об этом.
Анализируя время, проведенное вместе.
Это глупо.
– Мы не можем поехать на байке. Мы везем три торта, – напоминаю я.