Пушок Мурчикович вышел на берег и выпустил в воду всех рыб.
— А теперь вы куда? — обернулся он к Ваське и Рыжику. — Может, погостите у меня в Великой Хвостатовке?
Котенок и щенок переглянулись. Они были совсем не против пожить в гостях у Пушка Мурчиковича, но почему-то именно сейчас обоим вспомнилась родная Киселевка, звездное небо и ленивый месяц, с любопытством заглядывающий вниз.
Котенок мечтательно задрал мордочку кверху и увидел журавлиный клин.
— Неужели весна? — удивился он.
— Конечно, уже две недели, как весна началась! — улыбнулся взрослый кот.
— Извините, Пушок Мурчикович, — котенок перевел взгляд на кота. — Мы уже давно не были дома. А к вам мы обязательно прилетим в следующем путешествии! Обязательно!
— Прилетайте — вздохнул Пушок Мурчикович. — Мне теперь скучно будет! Петьку отпустил и совсем один остался! Даже поболтать по вечерам не с кем!
— Ну что, Рыжик, полетели! — крикнул Васька и, разбежавшись по речному берегу, взлетел.
Щенок догнал в небе своего друга, они покружили над Пушком Мурчиковичем, помахали ему на прощанье лапами и вдруг заметили какого-то человечка, идущего к реке с кувшином молока. Щенок и котенок подлетели поближе и узнали Петьку. Бывший домашний человечек спешил к Пушку Мурчиковичу, радостно улыбаясь и показывая ему поднятый над головой кувшин с молоком.
— Теперь коту снова будет с кем поболтать по вечерам! — улыбнулся котенок Васька Утюгов и пустился в догонку за журавлиным ключом.
Друзья пристроились в хвосте ключа и взлетали все выше и выше. Ветер был теплым и попутным.
— Мы домой? — спросил Ваську Рыжик.
— Да, обратно в Киселевку! — ответил Васька Утюгов. — Видишь, птицы возвращаются.
— Жаль, что мы так и не добрались до этого самого птичьего юга, где они зимуют! — вздохнул щенок.
— Зато сколько удивительного мы увидели и услышали! — радостно воскликнул неунывающий котенок. — О! Рыжик, смотри, кто впереди летит!
Перед ключом летел знакомый воздушный шар по имени Шарик. Друзья очень обрадовались и полетели к нему.
— Привет, Шарик — крикнул щенок. — Как дела? Куда летишь?
— О! Привет! — удивился неожиданной встрече Шарик. — Кажется, с юга на север. А вы куда?
— Домой, в Киселевку.
— Тогда нам по пути! — обрадовался Шарик. — Забирайтесь ко мне в корзину. Отдохнете немного!
Щенок и котенок охотно согласились и забрались в летательную корзину.
— Только смотри! — предупредил Васька Утюгов. — Лети за ключом, а если ветер поменяется, сразу нам скажи!
— Сегодня и завтра ветер с юга, — сказал им воздушный шар. — Он всегда приносит весну и пока не принесет — не меняется.
Великое воздухоплавательное путешествие подходило к концу. Путешественники спали в корзине воздушного шара и видели совершенно сказочные сны о родной Киселевке, о школе котовоздухоплавания и коте Орлове, и о многом-многом другом. Потом друзьям приснились удивительные приключения, которые еще с ними не происходили. Но это не страшно, и если какие-то приключения еще не произошли с нашими друзьями: с подросшим котенком Василием Утюговым и его спутником — Щенком Рыжиком, то они обязательно произойдут и, наверно, скоро. Ведь подходит к концу только Первое воздухоплавательное путешествие, а сколько их впереди — об этом ни Василий Утюгов, ни щенок Рыжик даже не догадываются.
Прелесть необычайного
Юрий Медведев
пересказывает
Деяния небожителей
Памяти сказителя Баярны Чунраа (1904–1979 гг.), выходца из среды скотоводов восточно-монгольского племени хочинов, и памяти его дяди его, хамба-ламы Гомбо, на заре столетия передавшего Баярны из уст в уста древнейшие мифы, — в тиши и покое монастыря Гэгэнхийд, ныне разрушенного до основания.
1. Миф о сотворении мира
Наши небо и земля еще не возникли, а Калпа [17]уже была. И когда земле и небу нашим минет срок, Калпа пребудет. Ведь это день и ночь Брахмы, Творца Вселенной, начало и конец мира. Одна Калпа завершена, но Творение продолжается — и рождается новая Калпа.
Когда Шагжамуни [18]вышел однажды из Пещеры Созерцаний [19], где предавался мечтаниям и размышлениям, то увидел он, что очередная Калпа уже миновала. Радость и грусть встретились в его сердце: радость — потому что именно ему предназначил Великий Учитель Таван Номын Эзэи, Владыка Пяти Законов, [20]стать повелителем новой Калпы [21], а грусть — потому что и его Калпа пройдет, ибо все в мире преходяще…
Но, во всяком случае, как раз настало время напомнить о себе Владыке Пяти Законов, и Шагжамуни отправился в путь.
Таван Номын Эзэи воскликнул при виде его:
— Где же был ты, Шагжамуни, все эти долгие, долгие годы?
— О Великий Учитель, я проводил время в своей Пещере Созерцаний, откуда поднимаюсь только раз в течение Калпы, и вот теперь настало это время.
— Да, время настало… А теперь пожалуй-ка в мою Пещеру Созерцаний.
Шагжамуни смело вошел туда, но едва миновал три отделения Пещеры, как объял его неодолимый ужас! Дрогнуло сердце, стеснилось дыхание, ноги отказались следовать дальше.
— Ну что ж, — молвил тогда Владыка, — ты прошел три отделения и остановился — значит, быть тебе бессмертным в течение трех Калп!
Шагжамуни поблагодарил Учителя, но не смог сдержать своего любопытства:
— Сколько всего отделений в вашей Пещере Созерцаний?
— Семь.
— А в котором же пребываете вы, о Великий Учитель?
— В последнем, седьмом [22], — был ответ. И Шагжамуни склонился почтительно, готовый повиноваться, и повелел ему Учитель отправиться к Всеведущему божеству Хану Хурмасту.
Но ведь Хурмаст — Владыка Верхнего мира, повелитель тенгри [23], и не каждому дозволено повидать его. Оробел Шагжамуни:
— О Великий Учитель… Да разве примут меня, недостойного, на золотой горе Сумеру, в центре Вселенной, где обитают небожители?! Что толку мне идти туда?
— Будь спокоен, — ответствовал Учитель. — Моя печать и подпись будут тебе надежным пропуском.
И Шагжамуни послушно отправился в дальнюю дорогу. Конечно, стражи Страны божеств и не собирались пропускать его, но письмо Великого Учителя и впрямь отворило все ворота и замки. Да и сам Хурмаст принял посла столь благосклонно, что даже пригласил его сесть.
Огляделся Шагжамуни — куда же садиться?! Ничего нет подходящего… Но ведь он был в Стране богов, где все чудесно, где даже сидения волшебные, невидимые!..
Однако не это было главное, а то, что Хурмаст созвал всех 99 тенгри и торжественно провозгласил, что к ним пожаловал сам Шагжамуни, владыка Юго-Восточного [24]мира! И был отдан приказ страже отныне пропускать его в Страну небожителей беспрепятственно.
Шагжамуни был в восторге. Хан Хурмаст вопросил:
— Поведай нам, что творится в Нижнем мире? Что там есть и чего нет? Какие обитают там существа?
— Сказать по правде, — пожал плечами Шагжамуни, — ничего и никого там нет — кроме воды. Вода кругом, и нет ей ни конца ни края.
— А известно ли тебе, где расположены четыре океана?
— Да, известно.
— Ну так возьми вот этот комок желтой земли [25]и спустись в Нижний мир. Брось то, что я дал тебе, в самую середину Восточного Океана, старейшего из всех. И вскоре увидишь чудо: появится земля над водой, словно пена на молоке!
И с этими словами Хан Хурмаст подал Шагжамуни комок желтой земли, а состояла она из десяти тысяч драгоценностей…
17
18
19
Очевидно, здесь имеется в виду долгое отшельничество, одиночество, обычная ступень на пути к тому, чтобы стать Буддой, а именно — созерцание мандалы: геометрической модели Вселенной, своеобразной диаграммы, использующейся в заклинаниях и храмовых службах. Ее рисовали на полу и стенах храмов и пещер, на алтарях. В центре мандалы изображается ваджра — «алмазный топор Индры», символ истины, символ пустоты Вселенной, — он-то и является, собственно, объектом созерцания.
20
Возможно, речь идет о Ману Сваямбхува — в индуистской мифологии это прародитель человечества, создатель «Манавадхармашастры», т. е. «Законов Ману», кодекса обычаев верований. Не исключено также, что здесь подразумевается некий гуру, бывший у всех бодхисатв (стремящихся стать буддой), учитель Шагжамуни, обладающий пятью сверхестественными способностями, свойственными тому, кто в совершенстве овладел йогой: 1) риддхи — состояние совершенства, проявляющееся в ясновидении, телепатии, способности совмещать события, явления реального и условного миров; 2) умение слышать все во Вселенной с помощью «всеслышащего уха»; 3) видеть все во Вселенной с помощью «всевидящего глаза»; 4) знать о своих прежних рождениях; 5) знать о прежних рождениях других живых существ. Однако, может быть, это Будда — предшественник Шагжамуни.
21
В течение многих Калп Шагжамуни перерождался в облик бодхисатвы, т. е. существа, стремящегося стать буддой, выйти из бесконечной цепи перерождений — сансары, спасти все живые существа от страданий.
22
Если все же «Владыка Пяти Законов» — Ману Сваямбхува, то магическое для всех народов число «семь» обретает здесь особое значение: эпос насчитывает
23
Тенгри — от монг.
24
Пожалуй, не случайно именно Юго-Восточного, ведь Восток у тенгри считался средоточием зла, а земля будущих людей, как понимал Хан Хурмаст, не могла не стать местом злых деяний.
25
Возможно, земля желтого цвета именно потому, что здесь скрыто указание на желтую веру (шара шанджин), т. е. буддизм, в противопоставление древней народной религии монголов, известной как шаманство, или черная вера (хара шаджин). Не случайно Шагжамуни, основоположник буддизма, создает Новую землю из желтого комка!