— Со скуки, — проворчал Жора. — Если б только изобретали. Ты знаешь, что прошлой ночью Псих учудил?
«Психом» за глаза мы называли толстого носатого дядьку, сотрудника института то ли психиатрии, то ли психологии. В нашем засилье технарей он смотрелся белой вороной.
— Мужики рассказывают, — продолжал Жора, — засиделись вечером за преферансом, глядь, Психа нету, как ушел — не видели. Ладно. Только начали снова играть, глядь, Псих на месте. Спит. Где был? А он глазами хлопает, ничего понять не может. Тогда его спрашивают, снилось что? «Снилось, — гундосит, — что я еще не родился…», представляете? Тогда ему рассказали, как он исчезал, и у него всю печаль как рукой сняло: «Я, — говорит, — много лет работаю над реализацией сновидений, изучаю африканский оккультизм, заклинания многие знаю. И вот, так неожиданно, кажется, что-то вышло!» Мужики теперь дежурить будут, спать ему не давать. А то ведь мало ли что ему приснится — потоп или землетрясение. Или что он-то как раз родился, а вот остальные — нет.
— Если даже и приключится такая нелепость, — вмешался Сан Саныч, — опыт показал, что в момент пробуждения все вернется на свои места.
— Ага, а если ему приснится, что мы не только не родились, но уже никогда и не родимся? — возразил Жора. — Или родимся, но не мы?
Призадумались. Сан Саныч нарушил молчание глубокомысленным высказыванием:
— Надо бы его поставить на службу народному хозяйству. Пусть видит во сне необходимые вещи.
— Точно, — подхватил Жора, — приставить его блюсти сбалансированность советской экономики. Пропал с прилавков стиральный порошок — пусть видит тонны порошка, исчез сахар — за него пусть берется. Короче, на дефицит Психа.
— Пусть уж ему сразу приснится, взамен нашего, благополучное общество. А вместо нас — счастливые и благородные люди.
— Не пора? — кивнул я на стенку.
— Давно пора, — согласился Сан Саныч, подошел к стене и слегка толкнул в центр нарисованной им рамки. Неожиданно кусок стены не просто поддался, а плавно, как по маслу, прошел внутрь и с грохотом рухнул по ту сторону. Матюгнувшись, Жора первым ринулся в образовавшийся проем.
Я успел лишь схватить автомат из пирамиды, Жора уже снял свой с предохранителя и передернул затвор, а Сан Саныч только-только протиснулся в оружейку, когда властно и отчетливо прозвучал в наших ушах голос Зонова:
— Оружие бросить. Руки за голову.
Ствол его пистолета злобно обнюхивал нас.
Мы с Жорой подчинились.
— Я знал, что вы и здесь не угомонитесь, — процедил Зонов. Он стоял, отгороженный от нас запертой дверью-решеткой.
— Да какого, в конце концов, дьявола! — пискляво, но все-таки грозно вскричал Сан Саныч, отряхивая кожаный пиджак от цементной пыли и будто бы не замечая направленного на него оружия. — Что вам от нас нужно?! Долго вы еще будете истязать нас?!
— Руки, руки, — напомнил Зонов. — Я не шучу.
Сан Саныч нехотя поднял руки, но продолжал обличать:
— Если бы вы не скрывали, кому и зачем все это нужно, мы бы, возможно, еще терпели. Но так долго люди не могут. Они бунтовать начинают. Вы должны это понимать, вы ведь не очень глупый человек.
— Ни в ваших комплиментах, ни в ваших советах я не нуждаюсь, — Зонов вынул свободной рукой из кармана связку ключей и, продолжая держать нас на мушке, попытался открыть висячий замок. Было ясно, что он находится в затруднительном положении: он мог приказать нам вернуться через пролом в комнату, но тогда мы, во-первых, выпали бы из его поля зрения, во-вторых, доступ к оружию остался бы. Скорее всего он открывает дверь для того, чтобы сработала сигнализация и прибежали охранники.
Замок звякнул о прутья решетки, Зонов приоткрыл дверь, и, как я и ожидал, где-то далеко, синхронно с замигавшей над дверью тревожной красной лампочкой, забился колеблющийся визг сирены. И в тот же миг за спиной Зонова я уловил какое-то движение. Он обернулся и увидел то, что за секунду до него успели разглядеть мы: толпу «дураков» во главе с майором Юрой. В руках Юра сжимал конец шланга, выходящего из громоздкого сооружения, которое держали за ручки четверо. Вокруг наконечника-раструба клубился дымок.
— Что это? — спросил Зонов, глядя на раструб дикими глазами.
— Дистанционный рефрижератор, — проинформировал Юра. — Для здоровья не опасно, в крайнем случае, — легкая простуда. — Он деловито водил наконечником, словно поливая из него руки Зонова невидимой жидкостью. Тот резко перевел ствол с нас на новоприбывших, но пистолет неожиданно выскользнул из его рук и глухо ударился об пол. Зонов поднес к глазам скрюченные пальцы и оторопело уставился на них.
— Поверхностное обморожение конечностей, — констатировал диагноз Юра.
Наверное, это было смешно, но нам было не до комизма ситуации. Я и Жора схватили брошенные автоматы, и это спасло всех нас, так как еще через пару секунд в корпус вломились пятеро охранников. Увидев шефа безоружным, они растерянно остановились.
— Бросили пушки, живо, — скомандовал Сан Саныч, — а не то мы этого парня пристрелим к чертовой матери.
— Все, ребята, я проиграл, — нервно сказал Зонов охранникам. — Делайте что они говорят.
— У нас другие инструкции на этот случай, — отозвался сержантик — пацан-пацаном.
— Какие, к матери, инструкции, — начал злиться Зонов, и его трудно было не понять. — Если вы немедленно не сдадите оружие…
Но тут он примолк, наблюдая неожиданную сцену:
Юра, бормоча про себя: «Такие гарные хлопчики, а такие непонятливые». — поливал охранников из своего шланга. Мы увидели, как бляхи на их ремнях покрылись инеем. Моментально побелели и автоматы. Майор Юра проворчал при этом: «Кто сказал, что автомат — не холодное оружие?» Воины стали испуганно отдергивать руки от обжигающего морозного металла. Сан Саныч крикнул в этот момент: «Бросьте, ребята, уходите по-хорошему, без вас разберемся!»
— Делайте что они говорят! — повторил Зонов.
— А! Пошли вы! — вдруг обиженно воскликнул сержантик. — В гробу я видел такую службу! — Все пятеро развернулись и, продолжая костерить на чем свет стоит армию, внутренние войска, институты, ученых, страну и жизнь вообще, побрели к лесенке.
На пресс-конференции (или допросе?) с Зоновым присутствовали все. Проходило это дело в столовой. Мы с Жорой держали его на прицелах, хотя он и сказал укоризненно: «Ну хватит, мы же интеллигентные люди…» — «Мы тут уже месяц бачим, какой вы интеллигент», — ответил майор Юра, неожиданно оказавшийся лидером засекреченного — пересекреченного подполья. Мы уже знали: это чистейшей воды счастливое совпадение, что захват Зонова и побег подполье готовило именно на эту ночь.
Борис Яковлевич(поправляя очки): Итак, Зонов, по вашему собственному признанию, вы проиграли. Будьте же так любезны, проясните нам суть этой странной игры.
Зонов:Я не намерен ничего объяснять до тех пор, пока не перестану служить мишенью для ваших «голодающих».
Жора:Дядька, не капризничай, убьем ведь.
Майор Юра:Кто вами руководит?
Зонов:Все, что здесь происходит, моя личная инициатива. Содействовать же мне дали согласие все учреждения, в которых вы работаете. После того, как я представил документы из Академии наук и заручился поддержкой Министерства обороны и КГБ.
Борис Яковлевич:Ближе к делу. Зачем мы здесь?
Зонов(массирует обмороженные пальцы): Очень жалко расставаться с идеей, сулившей большие результаты. Второй раз мне уже не пробить всех инстанций.
Сан Саныч(как всегда ехидно и пискляво): Григорий Ефимович, мы понимаем вас. Но помочь, увы, ничем не можем.
Зонов:Коротко. Идея моя состоит в том, что в наших научных учреждениях скопился огромный творческий потенциал, не имеющий практически никаких перспектив на реализацию. Я говорю о так называемых неудачниках, чудаках, дурачках. Исторически сложилось так, что легко воплотить свои идеи в жизнь может у нас лишь горстка ученых, так или иначе добившихся определенных высот…