– Всегда ждет. Сейчас я подойду и за верность ей памятник поставлю.
17
За пятнадцать минут до назначенного часа он прибыл на место и прогулялся вокруг синей церквушки – огромного, точно бездыханный белый камень, Троицкого Храма. Эта сонная, вечно закрытая церковь спала под голубой цыбулкой и хранила священное молчание. Он обковылял ее по замкнутому кругу, сказал, что и сам отлично знает, куда ему дорога, что все получится, как надо: Кобра останется довольна, сегодня, наконец, ее накормят царским завтраком, – и вошел во двор соседнего дома по Измайловскому.
Он набрал код на парадной двери и поднялся на третий этаж.
В башке шумело: какие-то скрипки, барабаны, медные трубы, – все вдруг смешалось и взревело под его крышей, едва он нажал кнопку звонка тридцать седьмой квартиры.
Он не отпускал кнопку, пока не увидел перед собой шокированную мать Насти.
– А Настя? – спросил он вперив взор в растерявшуюся мамашу: – Где она, а Маргарита Серафимовна?
– Что случилось?! Что случилось?! – взволнованно затараторила та. – Вы с ума сошли, столько трезвонить? Я же не глухая.
– А где Настя?
– Нет ее еще, нет.
– Вы уверены?! А где она? Простите, как это нет?! – обалдел он: – Половина двенадцатого есть, а ее нет?! Он попытался заглянуть в дом: – Ее че, правда, нет?!
– О, Господи! – промолвила Маргарита Серафимовна: – Вы кто?! Что вам надо?
– Я не Господи. Чего это она? Где, а? Половина двенадцатого, блин! Не понял?
Хозяйка упала бы в обморок, если б хулиган с избитой физиономией не отлип от двери.
Оставив в покое мамашу, Вадим спустился на один лестничный пролет. Там он осел на каменный пол, прислонился к батарее и пробубнил:
– Не волнуйтесь, я подожду. Мне удобно, тепло… Я жду любимую девушку. У меня есть сигара, деньги, я свататься пришел.
Дверь над ним закрылась. Он нашел в кармане огрызок гаванской сигары, закурил.
Минут через десять щелкнула парадная дверь.
Кто-то вошел и стал подниматься по лестнице.
Вадим приготовил револьвер.
Шаги приближались.
Он прицелился в развилку лестничных площадок, где должен был появиться затылок, и заметил, что, "Кобра" в его руке выводит бешеные зигзаги.
Между лестницами появилась голова, принадлежавшая Олегу Михалычу, отцу Насти.
Вадик спрятал пушку за пазуху, привстал с пола и оседлал подоконник,
– Добрый вечер, – сказал он, когда Олег Михалыч повернулся к нему лицом.
– Добрый вечер, – кивнул тот, проплывая мимо.
Папа Насти открыл дверь и исчез в квартире.
Десять минут до полуночи, а Насти все не было. От скуки Вадим раскрыл все молнии на сумке, зачерпнул горсть денежных купюр и подошел к лестничному пролету.
Легко, красиво и плавно бабки полетели вниз.
Как опавшая осенняя листва, как забытый сон, как мираж…
Он был уверен, что Кобра в восторге от такого зрелища: осенняя листва осыпается с сухих веток…
Он вернулся к сумке, зачерпнул еще горсть листьев и вновь посыпал ими черную дыру лестничного пролета.
Наконец, он попросту вывернул кожаный бэг наизнанку, и… Зеленое конфетти закружилось праздничными куполами парашютов, вспышками в ночи. Деньги парили от третьего этажа к подвалу и испарялись в пустоте.
Все. Сумарь опустел. Карнавал подходил к концу.
Вадим открыл барабан револьвера, вытряхнул все боеприпасы на подоконник, отложил два патрона, с оставшимися подошел к пролету.
Раз… Первая толстушка сорок пятого калибра спикировала в подвал к зеленым баксам. Два… Туда же полетела вторая… Три… Четыре…
Осталось два патрона. Он симметрично вогнал их в барабан "Кобры" один против другого – прекрасный расклад для партии в русскую рулетку: два шанса из шести, или один на троих, – без дураков. Он никого не хотел убивать. Кто здесь лишний, пусть разбирается "Кобра".
Барабан защелкнулся.
Вадим трижды прокати его по рукаву, аккуратно положил на подоконник и посмотрел в окно. Два желтых пятна освещали уютный дворик. Фонари.
– Кобра, я люблю тебя, – признался он. – Мы качаем на руках вселенную, да? Капли звезд тают на наших ладонях. Только ты и я…
Вадим вздрогнул – открылась парадная дверь.
Он повернулся к окну спиной и услышал стук Настиных каблуков. Она поднималась наверх. С ней шел Миша.
Вадим увидел их затылки в развилке лестниц, затем два лица. Заметив парня, дева и ее друг остановились на втором этаже. Их разделяла одна лестница.
– Что на этот раз? – спросила Настя.
Предчувствуя страшные неприятности, из квартиры показались родители Насти.