— Скажи-ка, девочка, — обратился он к Милле,— если прямо сейчас отправиться наверх, там можно будет, не вызывая подозрений, остановиться на ночлег?
— Конечно,— она пожала плечами,— я уже говорила тебе: Сура-Зуд — большой город.
— А дом там можно купить? — Киммериец задал следующий вопрос.
— Смотря какой,— уклончиво ответила она.— Лачугу в городе не купишь. Они все в деревнях, что вокруг города…
— Что?!
Мэгил оторопело уставился на девушку. Та пожала плечами.
— Я же говорила тебе, что Сура-Зуд — большой город! — Она вновь повернулась к Конану.— А в самом городе можно купить хоть дворец! Там хватает пустующих зданий, хотя жителей все еще много и днем на улицах полно народа.
— Так вот зачем они воруют женщин!— воскликнул киммериец.
— Да.— Милла потупилась.— Я очень радовалась, что выгляжу моложе своих лет, но теперь и меня сочли достаточно взрослой и вчера впервые послали в казармы, но я выцарапала глаза первому, кто приблизила ко мне.
— Тебе больше нечего бояться,— успокоил ее Конан,— завтра утром ты отправишься к Тулгун Саду, и никто больше не посмеет оскорбить тебя.
— Конан, возьми меня с собой, — вдруг попросила она и умоляюще посмотрела на киммерийца.— Я пригожусь вам — я умею залечивать раны.
— Хм. Невелико искусство,— усмехнулся тот,— достаточно помочиться на рану, и она пройдет сама.
— А если рана на спине?— лукаво улыбнулась девушка, едва удерживаясь от смеха.
Неизвестно, что уж там Мэгил представил себе, но только он коротко хохотнул, однако тут же сделал серьезное лицо и прикрыл рот рукой, не желая вмешиваться в их спор.
— Ничего. Я вон его попрошу.— Конан ткнул жреца пальцем в грудь, отчего тот сдавленно охнул.— Ты ведь не откажешься помочиться на спину другу, правда? — спросил киммериец, зловеще вращая глазами, и, дождавшись его утвердительного кивка, добавил: — Так что отправляйся, детка.
— Нет!— закричала девушка, и глаза ее, в которых еще недавно не было ничего, кроме грусти, а только что промелькнули смешинки, теперь гневно сверкнули.— Я останусь с тобой! Ты обещал!
— Забудь об этом! — резко оборвал ее киммериец.— Я ничего не обещал тебе!
Она закусила губу и вдруг улыбнулась:
— А что ты будешь делать без меня в Сура-Зуде? — Ее первая попытка не удалась, но Милла и не думала сдаваться. Она решила подобраться к киммериицу с другой стороны.— Ты ведь не знаешь ни обычаев, ни порядков, царящих там…— Она выразительно посмотрела на него, потом на Мэгила, на подошедшего Зула, ожидая, когда смыс её слов достигнет их сознания.— Вас схватят в первый же день!
— Ха-ха-ха! — Зул восторженно расхохотался и хлопнул киммерийца по плечу.— Признайся, брат, что в этом поединке ты проиграл!
Конан, однако, вовсе не был расположен шутить.
— Ты уверена, что с тобой мы не попадем впросак?
— Если я пойду с ним, — она кивком указала на Мэгила,— то смогу устроить его на ночлег, а утром покажу город и помогу приобрести дом. Я знаю людей, которые занимаются этим.
— А почему я сам не могу сделать то же самое?— поинтересовался жрец. — Ты мне укажешь, где остановиться на ночь, а утром я спрошу у хозяина, к кому мне обратиться по поводу покупки дома. Неужели он не объяснит мне?
— Объяснит,— кивнула девушка, но он обязан донести, что в его таверне остановился на ночь чужестранец, желающий приобрести дом в Сура-Зуде. Он обязан поступить так,— повторила она,— и он это сделает, ведь за нарушение правила его ждет суровая кара!
— За молчание можно заплатить,— спокойно заметил северянин.
— Можно,— девушка улыбнулась,— но тогда ситуация станет для него еще опаснее, и теперь уже он точно донесет, что желающий купить в Сура-Зуде дом чужак не желает, чтобы о нем знали власти, и получит за это вознаграждение от жрецов.
— Ты можешь объяснить нам, как вести себя,— не сдавался киммериец.
— Всего не расскажешь,— она кокетливо качнула головкой,— слишком много мелочей, каждая из которых может оказаться роковой. Я убедила тебя?
— Сдаюсь! — Конан поднял руки.— Итак, ты отправляешься с Мэгилом.
— Да, но он не может идти один,— тут же возразила девушка.
— Почему? — невольно вырвалось у Конана.
Сам он по натуре был волком-одиночкой, и никогда еще это не доставляло ему хлопот.
— Никто из горожан, неважно, знатного он рода или простой ремесленник,— терпеливо объяснила она,— не станет останавливаться на ночлег в таверне. Он просто отправится домой. Крестьянин сделает тоже самое, хотя его появление и не вызовет особых подозрений, но наряжаться крестьянином или ремесленником я бы не советовала — у них слишком мало прав. Любой стражник вправе схватить простолюдина и доставить для дознания, даже если ему просто не понравится лицо человека.
— У нас нет недостатка в доспехах,— заметил Зул.
— Верно,— согласилась она,— но любой человек знатного рода вправе остановить воина на улице и отправить с поручением куда угодно. Тебя это устроит?
— Быть может, изобразить местного нобиля?— поинтересовался Мэгил.
— Тоже не годится.— Девушка покачала головой.— Знатных семейств в городе не так много, их знает в лицо каждый житель Сура-Зуда.
— Так что же остается? — спросил Конан, которому начал надоедать бессмысленный разговор. Он был уверен, что Милла прекрасно знает ответ на этот вопрос.
— Остаются жрецы Затха. Ими буквально кишит город. Даже если все вы обрядитесь в жреческие балахоны, то никто не заметит вашего появления.— Все молчали.— Жреческая одежда хороша тем,— продолжала она,— что это простой темно-синий балахон с капюшоном. Он одинаков для жрецов любого ранга, но младший жрец не имеет права снимать капюшон с головы, старший жрец может носить его, как заблагорассудится. Те, кто стоит еще на ступень или несколько ступеней выше носят тюрбаны — белый, синий, коричневый и, наконец, черный. К тому же балахон достаточно просторен для того, чтобы спокойно носить под ним и доспехи, и оружие.
— Хорошо,— согласился Конан,— считай, что ты меня убедила. Что ты предлагаешь?
— Он не может идти один,— повторила Милла.
— Ты об этом уже говорила,— напомнил Конан.
— Я помню — она улыбнулась, но я не говорила почему!
— А почему?— покорно спросил киммериец.
— Все очень просто. — Девушка гордо смотрела на него, осознавая, что добилась-таки своего. — Даже младший жрец может спокойно ходить по городу и днем, и ночью, но ему незачем останавливаться на ночлег в таверне.
— Всё то же самое,— вздохнул Зул.
— Верно, но и гости из большого мира в Сура-Зуде не редкость. Такой гость может пожелать отдохнуть с дороги и уже потом отправиться по своим делам. Но по делам обычно приезжают жрецы более высокого ранга, кто носит тюрбан, но такие не ездят в одиночку. При нем должно быть не меньше одного старшего жреца и двух младших, четырех стражников и двух слуг, одним из которых могу быть я.
— Тебе лучше нарядиться жрицей,— возразил Конан, — младшей жрицей, чтобы никто не видел твоего лица.
— Согласна,— с готовностью согласилась она.
Милла старалась не выдавать волнения и выглядеть серьезной, но не могла сдержать довольной улыбки.
— Тогда едем.
Они быстро переоделись. Мэгил надел синий балахон и белый тюрбан. Зул и Милла надвинули капюшоны, надежно спрятав лица в складках ткани. Четыре зуагира надели доспехи стражников, а Нук — еще один синий балахон.
На их счастье, склады у входа оказались полны всего, что им было нужно. Как видно, подобная надобность в смене обличья возникала достаточно часто. Желанные гости тоже должны были подчиняться установленным в городе порядкам.
Вскоре они добрались до коней, и четыре десятка, всадников, держа в правой руке по факелу, во весь опор помчались по мрачному ходу, неизвестно кем и когда пробитому в чреве горы.
Пещера то сужалась, грозя сойти на нет, то расширялась вновь. Иногда потолок становился столь низким, что молодому варвару поневоле приходилось наклоняться, чтобы не разбить себе голову. Иногда же серые гранитные своды терялись в вышине, хотя и случалось это нечасто. Пару раз они пересекали огромные залы.