Палач вынул из стойки факел и, ткнув им в самую середину костра, вложил обратно. Огонь быстро занялся и принялся пожирать сухие поленья. Бывший стражник никак не реагировал на происходящее, и лишь все более крупные капли пота выступали на его лице, раз за разом, сбегая вниз: стенки котла разогревались все сильнее.
Конан так и не понял, что произошло, когда несчастный вдруг резко открыл глаза и напрягся, словно собрался выпрыгнуть из котла. Толпа, начавшая уже, было, нетерпеливо гудеть, мгновенно почувствовав перемену, замерла. Сурия хищно подалась вперед. Мелия судорожно выдохнула, закрыв лицо руками, и ее кандалы звякнули похоронными колоколами.
Вновь воцарилась тишина, которую прерывала лишь все учащавшаяся барабанная дробь. Конан невольно отсчитывал удары сердца и успел досчитать до десяти, прежде чем сидящий в чане взвыл нечеловеческим голосом. Толпа мгновенно отозвалась оглушительным ревом.
Конан видел, с каким жадным интересом Сурия наблюдает за мучениями жертвы, но, когда тот начал корчиться, извиваясь всем телом, она брезгливо поморщилась и отошла на шаг в сторону. Непонятно почему, он вдруг начал задыхаться. Рот его широко открылся, глаза полезли из орбит, но тело сотрясалось все слабее и слабее, пока не затихло совсем.
— Он умер…— изумленно прошептал вконец ошарашенный киммериец,— но отчего?
— Он задохнулся,— так же тихо ответил Мэгил и больше не сказал ни слова.
Конан перевел взгляд на казненного, и в этот миг из широко открытого рта покойника показалась змеиная голова… Ее черный раздвоенный язычок сновал взад-вперед. Она повертела головой вправо-влево и полезла наружу. Она все лезла и лезла, как в дурном сне, и Конану показалось, что конца этому не будет, когда она, наконец, сползла на пол. Изо рта показалась следующая голова. Потом еще, еще…
Киммериец зажмурился, но усилием воли заставил себя вновь посмотреть на помост. Из угла губ мертвеца вытекала тонкая струйка крови. Сидящий на колу напротив него полутруп был почти счастлив. Сурия, улыбаясь, смотрела на Конана…
Он не видел этого, но молодая колдунья уже довольно давно заметила огромного незнакомца, который упорно не желал подвывать от восторга, как прочие двуногие животные, что собрались на площади.
Она уже решила было послать стражников, чтобы они разобрались, что это за человек, но что-то заставило ее отказаться от этого намерения. Она пригляделась внимательнее, отметив огромный рост чужака и полную уверенности в себе манеру держаться, и тут же вспомнила Конана. Еще тогда, в Шадизаре, она страстно возжелала молодого варвара, и ей почти удалось добиться своего. Однако, похоже, что-то она все-таки сделала не так, и ее планы расстроились.
Как она страдала от неудовлетворенного желания! В ее глазах киммериец был могучим и бесстрашным воином, способным одним движением снять головы двум врагам, как то случилось в храме Затха в Шадизаре. И еще он был до безумия страстно желаемым самцом, которого она так и не познала. Могло случиться, что он был и еще кем-то, но в сознании молодой колдуньи образ его никак не вязался с ролью ловкого и коварного интригана, подсыпающего сонный порошок в вино пришедшей к нему ночью красавице.
Такое просто не приходило ей в голову, а если бы кто-то и сказал ей об этом, скорее всего, она просто не поверила бы. Слишком хорошо знала она силу своих чар, слишком верила в свою власть над мужчинами и слишком живо помнила могучее тело киммерийца, мгновенно отозвавшееся на ее зов!
И вот теперь он здесь…
Как ни ценила себя Сурия, но она была умной девушкой, а потому сразу поняла, что Конан прибыл в Сура-Зуд не ради нее.
Молодая колдунья знала, что киммерийца наняла для охраны дочери мать Мелии, и он справился со своей работой настолько успешно, что не только сорвал все попытки Харага и Рамсиса выкрасть ее, но и умудрился поссорить жрецов. Дело неизбежно приняло бы весьма дурной оборот, если бы не она, Сурия. Она оказалась хитрее всех, и радость ее омрачало только одно: Конан так и не принадлежал ей. Она заставила себя забыть о нем, но, похоже, сама Судьба действует с ней заодно! Конан здесь! О таком подарке она не могла даже мечтать, и что бы ни происходило вокруг, теперь она его не упустит!
Киммериец лишь скользнул по девушке мимолетным взглядом, но через несколько мгновений осознал, что она не просто смотрела в его сторону, она узнала eго! Не поворачивая головы, окидывая толпу рассеянным взглядом, Конан энергично лягнул бывшего жреца и, когда тот зашипел от боли, быстро зашептал:
— Тихо! Она увидела меня. Незаметно уйди и предупреди наших, чтобы кто-то один отвел меня к дому.— Конан задумался. — И пусть кто-нибудь проследит за ней, но осторожно.
— За ней? — удивился Мэгил, тут же позабывший о боли.
— Именно за ней! Мне нужна она, а не соглядатай Харага, следом за которым явятся стражники.— Конан поднял глаза и тихо выругался: Сурии на помосте не было.— О, Кром! Она уже ушла! Иди и ты скорее!
Тем временем гнусный спектакль, разыгравшийся на помосте, продолжался. В который уже раз Хараг в театральном жесте вскинул руки, взывая к толпе.
— Посмотрите, люди, как лживы были уста этого человека! Вместо слов они порождали ядовитых гадов, которые жалили тех, кто дал ему кров и приют, обеспечил беззаботную жизнь, требуя лишь одного — верности данному слову!
В последний раз Конан обернулся, когда услышал эти слова, покачал головой и растворился в толпе.
Желая остаться неузнанной, Сурия накинула на голову капюшон, толкнула низкую тяжелую дверь и шагнула наружу. Однако едва она оказалась за пределами дворца, как тут же отпрянула к стене и возблагодарила Затха за то, что он привил ей привычку, выходя на улицу, скрывать лицо: она едва не налетела на Конана, который остановился как раз напротив двери, явно поджидая кого-то.
Киммериец потоптался немного на месте, но совсем недолго — как видно, что-то у его друзей не сложилось, раз они не пришли. Похоже, киммериец подумал так же, потому что пожал плечами — вполне, кстати сказать, равнодушно — и пошел прочь.
Это тоже было приятно. Ему, видать, уже изрядно надоело это безнадежное дело. Ведь как ни пыталась Сурия утешать себя напускным безразличием, но в глубине души знала, как сильно волнует ее опасная соперница. Слишком уж она красива и богата! Была! Эта мысль едва не заставила ее расхохотаться, но она вовремя сдержалась.
Насколько молодой варвар будоражит ее кровь, она осознала лишь теперь, когда вновь увидела его и поняла, что думает только о том, как оказаться поскорее в обьятиях киммерийца.
Она быстро шла следом за шагавшим вразвалку Конаном из последних сил сдерживаясь, приказывая себн не бежать, и потому не видела, как почти сразу, следом за ней отправился еще один человек, только что вышедший из дворца. Однако, соглядатай из него получился отвратительный. Привыкнув полновластно хозяйничать в городе, он не досужился проверить, не следит ли в свою очередь, кто-нибудь и за ним.
Знай Хараг о подобной небрежности своего человека, возможно, сегодня на площади появились бы два котла или второй кол.
Соглядатай так и не увидел идущего за ним зуагира, равно как и его самого не видела Сурия, все внимание которой было поглощено киммериицем. Врочем ей-то такая небрежность вполне простительна.
Она шла, тщетно пытаясь унять дрожь в коленках.
Девушка не отдавала себе отчета в том, в каком месте города находится, кто она и куда идет. Она просто шла, видя перед собой огромную спину киммерийца.
Каким-то чудом она задержалась на углу небольшой площади, но когда он отпер ключом дверь, не стала ждать, что произойдет дальше, а бросилась следом.
Конан вошел в дом и остановился, осматриваясь.
Комнатка была небольшой, но чистенькой. Хозяину сказали, что снимает ее молодая пара для тайных свиданий. На этом настоял сам киммериец, рассудив, что никому не нужный обман лишь насторожит хозяина