— Помнишь,— спросил киммериец,— какими одуревшими вернулись наши люди после первого дня?
— Это от потрясения,— ответил Тефилус,— мы и сами были немногим лучше.
— Верно,— согласился Конан.— Я тоже так подумал, но вчера убедился, что был не прав. Похоже, бой барабанов лишает людей способности мыслить.
— Ну, нет,— Тефилус скептически покачал головой и впервые за последние дни посмотрел Конану в лицо,— ведь вы тоже были там, но дураками не стали.
— Значит, звуки барабанов действуют совместно с чем-то еще. Кстати, мы были над толпой, знать — на трибунах. Сдается мне, что и помост, на котором расположились жрецы, был сооружен вовсе не для улучшения обзора.
Похоже, Конан убедил Дознавателя, и теперь тот противился лишь из упрямства. Внезапно удачная мысль пришла ему в голову.
— Ну, а ты сам-то как сумел вчера избежать их участи?
— С трудом,— лаконично ответил киммериец.
Мэгил, понимая, что такого объяснения явно недостаточно, добавил:
— Приходилось постоянно трясти головой.
— Не вижу, что мешает и мне поступить так же.— Тефилус упрямо поджал губы, всем своим видом показывая, что намерен сделать именно то, от чего его пытаются отговорить.
Мэгил беспомощно всплеснул руками, а Тарган покачал головой.
— Не понимаю, о чем спор? — равнодушно спросил он.— Если хочет, пусть идет!
— Ему нельзя,— возразил Конан.
Зуагир непонимающе взглянул на друга, и киммериец досадливо, поморщился.
— Пойми, Тефилус,— попытался объяснить он,— вокруг тебя будет бесноваться толпа, требующая крови, а ты будешь стоять и трясти головой. Я очень удивлюсь, если тебя не схватят задолго до окончания церемонии.— Он увидел, что слова его наконец-то достигли цели, но упрямец все еще колебался.— Мне очень не хотелось бы увидеть тебя завтра в качестве главного героя какого-нибудь Дня Соглядатая!
Похоже, что последний довод убедил Тефилуса.
— Хорошо, я останусь,— нехотя согласился он и тут же поинтересовался: — Кстати, а как тебе самому удалось остаться незамеченным?
— Меня заметили,— ответил киммериец,— но я-то как раз именно этого и добивался.
Их было человек десять, отправившихся вместе с Конаном, чтобы еще раз попытаться отыскать потайной механизм.
Дворец был небольшой. Пожалуй, это даже был вовсе и не дворец, а, скорее, особняк, чуть побольше шадизарского дома Аниэлы, поэтому идти пришлось недолго. Они вошли в помещение, которое Мэгил назвал малым залом. Конан остановился на пороге и первым делом осмотрелся.
Комната была слегка вытянутой. В дальнем конце ее стоял большой рабочий стол, за ним камин, а между столом и камином — массивное кресло, изукрашенное затейливой резьбой. Два огромных шестиногих паука сидели у потолка с двух сторон от камина и держали два свешивавшихся по бокам от кресла ярких шелковых шнура с роскошными золотыми кистями.
Статуи уродливых богов ростом с человека, наподобие сидевших над камином, украшали комнату, Помимо скудной мебели и каменного зверинца киммериец нашел множество барельефов, закрепленных на дубовых стенных панелях. Огромный паук сидел на столе, справа от кресла, и киммериец сразу вспомнил, что в такой же точно комнате встретился с Хевроном тремя днями раньше. Та комната, однако, выглядела более обжитой.
Он еще раз осмотрелся и на этот раз увидел места, где раньше стояло что-то из принадлежавшего прежним хозяевам. Он понял, что оставлено то, что либо нельзя трогать, либо не представляло собой никакой ценности, но именно вещи, которые невозможно было сдвинуть, как раз и интересовали его больше всего, а таких предметов обстановки в комнате осталось совсем немного.
Закончив первоначальный осмотр с порога, Конан обошел комнату, но тронул лишь одну из угловых статуй уродливого четырехрукого крылатого бога. Она оказалась достаточно массивной, но не представляла собой никакой ценности — дешевая поделка, грубо высеченная из глыбы мрамора. На барельефы он просто не обратил никакого внимания, а остановился напротив стола и начал осматривать его, кресло и камин.
— Все остальное сдвинуть невозможно,— пояснил Мэгил.
Он вместе с остальными остался стоять в дверях, чтобы не мешать киммерийцу. Тот лишь кивнул и продолжил осмотр, медленно обходя вокруг стола, чтобы не пропустить какую-нибудь мелочь. Так, двигаясь потихоньку, он обогнул стол и оказался рядом с креслом.
— Шнуры — единственное, что здесь работает,— вновь подал голос жрец.
Конан потянул за шнур, и где-то недалеко, в одной из соседних комнат, раздался мелодичный звон. Тогда он обошел вокруг кресла, потянул за второй шнур, и звук повторился.
— Все это уже ни к чему,— пожал плечами жрец-отступник.
«Да, глупо»,— подумал киммериец и остановился рядом с пауком, примостившимся на краю стола.
— Так, говоришь, больше ничего не работает? — задумчиво спросил Конан, осматривая паука.
— Забыл тебе сказать,— поморщился жрец, досадуя на свою забывчивость,— одна из лап этой твари крутится, но все уже давно пришло в негодность и бездействует.
— Значит, вы поворачивали ее? — все так же задумчиво спросил киммериец.
— Ну, конечно! — раздраженно ответил Мэгил.— Я тебе об этом и говорю.
— Я же просил тебя…— Конан оторвался, наконец, от созерцания паучьих лап и укоризненно посмотрел на друга.
— Конан,— проникновенно заговорил Мэгил,— мы делали все очень… очень осторожно.
Киммериец лишь покачал головой — что с ними поделаешь! — и пошел дальше. Он остановился перед столом, точно посередине, и, когда почувствовал, что догадка его подтвердилась, вновь повернулся к Мэгилу.
— Не нужно было трогать паука за лапу,— укоризненно сказал он.
— Перестань,— Мэгил развел руками и улыбнулся,— ничего же не случилось, а потом я ведь сказал тебе, что мы действовали предельно осторожно!
Зул, стоявший с ним рядом в коридоре, равно как и остальные, заулыбался.
— Что ж,— согласился Конан,— может, ты и прав.
Он подошел к ближайшей статуе и перетащил ее к столу.
— Решил размяться? — ехидно поинтересовался бывший жрец.
Ни слова не говоря, киммериец вернулся к креслу перед столом и, присев на корточки, повернул паучью лапу. В тот же миг он услышал до боли знакомое треньканье. Звонкий щелчок последовал мгновение спустя, и арбалетный болт упал к его ногам, выбив перед этим сноп искр из гранитного фасада камина.
Киммериец поднялся как раз в тот миг, когда кусок лапы, отколотый от статуи, с грохотом упал на пол, и Мэгил, вытаращив от удивления глаза, вошел в комнату, а вместе с ним и остальные. Он остановился в двух шагах от обломков и уставился на них, озадаченно скребя в затылке.
— Когда я говорю: ничего не трогать,— назидательно сказал Конан,— то это значит, ничего не трогать.
— Но ведь мы…— начал, было, жрец, но так и не договорил.
— Вы действовали не осторожно,— объяснил Конан,— а медленно.— Он посмотрел в глаза другу.— Чувствуешь разницу? Вам просто повезло. Если бы кто-то случайно встал на эту плиту, он был бы уже покойником.
— Слушай, а как ты догадался? — спросил Мэгил, которому не нравилась роль нерадивого ученика.
— Как тебе сказать…— Киммериец усмехнулся.— Просто я уже стоял как-то на этом месте.
— На этом самом? — удивился Мэгил.
— Ну…— Северянин помялся.— На таком же. В Шадизаре, сразу после того, как выкрали Мелию. Тогда Хеврон попытался убить меня.
— И как же ты спасся? — спросил Зул.
— Я почувствовал, как и здесь, что камень дрогнул у меня под ногой.— Конан показал на плиту у самого стола.— Едва заметно, настолько слабо, что я даже не придал бы этому значения, если бы вслед за этим жрец не потянулся к рычагу. Вот тут я почувствовал, что что-то неладно, и успел увернуться.
— А Хеврон? — вновь поинтересовался Зул.
— Когда я вновь увидел его, — простодушно ответил киммериец,— он был приколот к стене, и я объяснил ему, что глупо стоять на пути у стрелы. Правда, этот урок ему уже не пригодится.
— Ладно! — махнул рукой жрец.— Затх с ним. Но вот что нам делать с камином? Я хочу сказать — с пустотой за ним?