Два десятка шагов — и они оказались у дальней стены, только вместо каменных плит пола в тупике теперь зияло квадратное отверстие.
— Но ведь тут ничего…,— только и смог прошептать Мэгил.
— Тш-ш.— Киммериец мгновенно обернулся и приложил палец к губам.
Он же уже сидел на краю проема и смотрел вниз.
— Куда ты? — шепотом окликнул его бывший, жрец.— Ты себе ноги переломаешь!
— Здесь вовсе не так высоко,— спокойно сказал варвар, привязав один конец гобелена к середине древка и бросая второй вниз,— оставь факел и иди за мной.
Он положил копье рядом с одним из углов и скрылся из виду. Некоторое время руки его держались за каменный край, потом пропали и они.
Приземлившись на каменный пол, Конан встал и первым делом осмотрелся. Теперь он стоял лицом к стальным прутьям решетки, которая отгораживала не больше пяти шагов свободного пространства, заканчивавшегося стеной из гранита. Вправо и влево тянулся коридор. Обернувшись, он увидел позади точно такую же решетку, но за ней была не каменная стена, а еще одна решетка. Через равные промежутки шагов в десять они разделялись массивными гранитными вставками, подпиравшими свод.
Пока он осматривался, к нему присоединились Мэгил и Тарган. Конан к тому времени сообразил, что стоят они в лабиринте, и, как подсказывала ему интуиция, в одном из самых глухих уголков его. Впрочем, нетрудно было догадаться по гранитной стене, оставшейся за спиной. Они пошли вперед, в ту сторону, откуда лился свет, и вскоре услышали приглушенные расстоянием голоса.
Конан шел медленно и осторожно, постоянно оглядываясь, чтобы ненароком не нарваться на людей. Кроме того, он старался запомнить, откуда пришел и куда направляется, чтобы не плутать по лабиринту, когда придет время возвращаться.
Вскоре они добрались до каменной стены и медленно пошли вдоль нее. Понемногу становилось светлее, да и звуки раздававщихся в отдалении голосов становились все громче. Вскоре уже можно было различить отдельные слова. Конан замер на миг и, повернувшись, жестом призвал своих, спутников к молчанию. Теперь, когда они почти ясно различали чужую речь, в любой миг могли услышать и их.
— Дальше не пройти,— едва слышно прошептал киммериец, обернувшись к своим друзьям, и Мэгил кивнул, соглашаясь.
Теперь они могли двигаться либо прямо, либо свернуть налево, в коридор, тянувшийся параллельно. Однако там, впереди, где было светлее, кто-то сидел. Вполне возможно, это были надсмотрщики, о которых говорила Сурия.
Как ни велик был соблазн сразу покончить со всеми сомнениями, но киммериец решил не рисковать, и его спутники полностью согласились с ним. Близился полдень. Скоро за Мелией должны прийти, и Конан решил дождаться этого, чтобы увидеть все своими глазами.
Друзья затаились, и вовремя: почти сразу где-то впереди послышался лязг отпираемой двери, и они увидели, как тьму прорезала полоса света. Налетев на Таргана, киммериец рванулся назад, сшиб его и рванулся прочь, увлекая за собой опешившего Мэгила. Они промчались мимо двух рядов клеток и свернули в боковой проход.
Едва они замерли, прильнув к каменной стене, как послышались легкие шаги, и киммериец нутром почуял, что это Сурия. Шаги все приближались. Осторожно выглянув, варвар увидел, что так оно и есть. Стремительной походкой, едва касаясь пола, она не шла, нет, летела вперед! Или так ему показалось?
Киммериец поймал себя на мысли, что эта ученица колдуньи приобрела над ним… Нет, конечно, не власть, но некое подобие ее. Он ненавидел ее всем сердцем, когда Сурия была далеко, но эта ненависть иссякала в считанные мгновения, едва девушка касалась его своими нежными руками. Конану пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения. Он оглянулся на своих друзей, но на их лицах прочел лишь настороженность: на них молодая колдунья не производила никакого впечатления. Шаги все приближались. Вот она прошла мимо, даже не взглянув в их сторону. Они подождали, пока она удалится на десяток шагов, и направились следом.
— Идите за мной,— услышал Конан ее властный голос, и пять пар ног громко затопали по коридору.
Они добрались до места, что лежало точно напротив лаза, и остановились, слившись с серой стеной. Вновь послышался лязг ключей, пощелкивание отпираемого замка и оглушительный скрип петель.
— Можете идти,— услышали они приказ и сразу же вслед за ним — быстро удаляющиеся шаги.
Конан осторожно выглянул из-за перегородки. Сурия стояла с плетью в руке и насмешливо рассматривала свою пленницу.
— Вот и еще один денек позади,— наконец, заговорила она,— совсем скоро уже ты станешь невестой Затха, и он поглотит тебя.
Она злобно расхохоталась. Лишь когда демонический смех колдуньи затих, Мелия спокойно ответила:
— Ничего этого не будет. Конан придет и освободит меня.
— Вот как! Конан! — Молодая колдунья вновь расхохоталась.— А не хотела бы ты узнать, что твой Конан уже не твой? Он у моих ног! — Она гордо посмотрела на свою соперницу.
— Ты лжешь, ведьма.— Мелия брезгливо поморщилась.— Конан горд! Он не из тех, кто станет валяться в ногах, тем более твоих!
— Ах, я тебе не нравлюсь,— как видно, слова пленницы задели Сурию за живое,— но и ты мне тоже, а потому я кое-что припасла для тебя.
Она размахнулась, и плеть со свистом рассекла воздух. Раз, другой, третий… Она била молча, с ожесточением, но, как ни старалась, пленница ее не вымолвила ни слова. Наконец она устала.
— Что же ты молчишь?!
— Я должна быть достойной его!
Конан не был сентиментален, но в этот миг сердце его болезненно сжалось. Он готов был сорваться с места и бежать к Мелии, но, словно почувствовав это, Мэгил сжал его руку, и киммериец успокоился.
— Да,— ответила Сурия после некоторого раздумья,— теперь я верю, что ты и в самом деле познала его… Но теперь он мой!
Колдунья приблизилась к Мелии и злорадно улыбнулась, но пленница плюнула ей в лицо. Сурия вздрогнула и изо всех сил ударила соперницу по щеке.
— Грудастая сука! — завопила колдунья.— Он мой! Ты верно сказала, что он не станет ни у кого валяться в ногах, но мне этого и не нужно! Я сделаю его своим королем! Слышишь, ты?! Весь мир падет к нашим ногам! И я жалею только о том, что не могу, как это сделала Рогаза с дикаркой, вспороть твое поганое лоно посмевшее принять его в себя! Осквернить моего Конана, который…
Она вновь взялась за плеть, и киммериец, отнюдь не был неженкой, невольно закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего. Наконец Сурия остановилась.
— Знаешь, зачем я принесла это? — Она подняла плеть, которой только что избивала пленницу.— Сегодня я буду любить его как никогда! Я подарю ему ласки, о которых ты и понятия не имеешь, он узнает, что такое настоящая любовь, и тогда окончательно забудет тебя и уйдет со мной, чтобы служить Затху
Она издевательски расхохоталась и ушла. Шаги её звучали все тише и тише, потом трое друзей услышали скрип петель, возвестивший, что дверь закрылась, и все стихло, если не считать приглушенных голосов охранников.
Конан посмотрел туда, где сидела Мелия. Теперь, когда Сурия унесла факел, он не мог видеть ее лица, но ему показалось, что он слышит слабое всхлипывание. Конан прислушался — так оно и есть. Оставшись в одиночестве, она заплакала. Сперва тихонько, но постепенно плач ее становился все сильнее, плечи девушки мелко задрожали, и вскоре все ее тело уже сотрясалось от рыданий.
— Пошли, киммериец,— услышал он и, не в силах отвести от Мелии взгляда, начал осторожно пятиться.
Они оставили позади себя освещенное пространство, и плач несчастной постепенно смолк. Очень скоро вся троица вновь оказалась в коридоре, ведущем к лестнице, и пошла вперед, туда, где в полосе света возникали и исчезали все посетители этого мрачного места. Они осторожно продвигались вперед, оставляя позади ряд за рядом пустых клеток, пока в правой стене не наткнулись на каменную лестницу, кончавшуюся дверью. Судя по всему, это и был выход. Или вход — как посмотреть.
Они прошли еще чуть вперед и остановились.
— Ну, что? — спросил Мэгил.— Будем возвращаться?