Стук копыт еще не успел замереть вдали, и а Конан уже стоял у окна рядом со своими друзьями.
— Что здесь происходит?— воскликнул он, вихрем ворвавшись в комнату.
— Сам посмотри,— мрачно ответил негр, кивнув в сторону окна.
Огромная пирамида, все эти дни незыблемо возвышавшаяся на площади, теперь мерно раскачивалась, словно лодка на волнах. Правда, выглядела она несколько иначе, чем в те, первые дни. Теперь по обращенной к ним стороне от самого подножия тянулись вверх ступени, поднимавшиеся больше чем до середины, в четырех местах, словно перечеркнутые длинными и узкими площадками. Руны теперь полыхали демоническим пламенем на антрацитовой поверхности пирамиды, и неведомая надпись уже не казалась забавной шуткой, как то было вначале, но горела зловещим пророчеством скорой и неотвратимой гибели. На самом верху пирамиды посреди маленькой площадки скорчилось в ожидании пробуждения уродливое тело злобного бога.
— Колдовство набирает силу,— мрачно обронил Мэгил.
— Ты думаешь?— неуверенно переспросил киммериец, хотя знал, что так оно и есть на самом деле.
— Уверен,— кивнул жрец.— Я просто чувствую исходящую от него мощь. Мощь, которой не было в самом начале, когда его только вынесли.— Не в силах отвести взгляда от пирамиды, он сокрушенно покачал головой. — Плохо дело, — сказал он после раздумья,— теперь они запрутся в Черном Замке, и мы не сможем им помешать. Даже пробраться в него вряд ли сумеем.
— Ну и пусть себе уходят,— равнодушно пожал плечами Конан.— Признаться, меня это мало беспокоит.
— Зачем же ты остался, киммериец?
Жрец выглядел настолько удивленным, что на время даже забыл о своих заботах. Он успел так близко сойтись с Конаном, что стал ему почти другом, и в то же время едва знал молодого варвара и потому частенько просто не в силах был понять его.
— Люди,— спокойно сказал северянин и выразительно посмотрел в лицо жрецу.— Люди– вот единственное, что имеет для меня цену, а на богов мне наплевать!
— Ты хочешь сказать…— начал, было, жрец, но остановился, не зная как закончить фразу.
— Я хочу сказать,— пояснил киммериец,— что Милла воспользовалась твоей склянкой и обеспечила нам передышку! И остался я из-за нее! — Он немного подумал.— Но у меня есть еще долг перед Тарганом. Правда, у него были свои цели, когда он откликнулся на мой зов, но это не имеет значения. Я не привык оставаться в долгу, даже если долг этот ничего не стоит в глазах всех прочих!
— Но боги…— вновь начал Мэгил и опять не закончил.
— На богов мне наплевать! — повторил варвар и, чтобы ясно было до конца, добавил: — Я не играю в эти игры!
— Ты не можешь так говорить, Конан!
Мэгил был возмущен, быть может, больше оттого, что не знал, как переубедить этого упрямца. Киммериец же лишь устало покачал головой.
— Если бы ты знал, жрец,— сокрушенно вздохнул он,— чего я только не могу!
— Ты просто не понимаешь, о чем говоришь!
— Что ж, быть может.— Конан окинул цепким взглядом площадь, где все так же раскачивалась чудовищная пирамида, ни на йоту, казалось, не сдвинувшаяся с места за время их недолгого разговора.— Быть может, и не знаю,— повторил он задумчиво.— Так просвети нас,— он окинул взглядом Зула с Акаямой, молча следивших за их спором,— чтобы мы не блуждали в потемках! — закончил он, подражая проповедям жрецов Солнцеликого.
— Твои речи оскорбительны, киммериец,— гордо выпрямившись, заявил Мэгил.
— А ты не оскорбляйся, ты говори,— миролюбиво заметил киммериец.
— Я не могу сказать тебе всего,— уже спокойнее ответил жрец.
— Не можешь или не хочешь? — удивленно переспросил Конан. Он явно не понимал, что же такого может знать бывший жрец, чего не положено знать всем остальным. И в частности ему, Конану! — Впрочем, в любом случае звучит неубедительно.
— Я не могу, поверь,— опять начал Мэгил, но тут же понял, что какой-то ответ дать все-таки придется.— Быть может, тебя убедит, если я скажу что такова воля Митры?!
— Что ж, вольному воля,— киммериец равнодушно пожал плечами,— почему бы всемогущему Митре самому не претворить ее в жизнь?
— Он не может,— просто ответил жрец, считая, видимо, свой ответ вполне достаточным.
— Ну, если уж не может он…— Киммериец развел руками.— Поверь, я не настолько самонадеян, чтобы браться за то, что не под силу богам!
Акаяма с Зулом заулыбались. Мэгил в досаде закусил губу.
— Ты просто не понял меня!— попытался объяснить он.— Митра считает, что люди должны сами…
—… Исполнять его волю?— договорил за друга киммериец.— Весьма великодушно с его стороны, но если дело действительно обстоит так, то он не первый!
Зул с Акаямой, не выдержав, расхохотались.
— Не богохульствуй, Конан! — сурово одернул друга жрец.
— Я богохульствую? — Лицо киммерийца выражало безграничное удивление.— Да раскрой глаза пошире! Посмотри на Тефилуса — чем не сошедший на землю Митра?
— Конан!— вновь попытался остановить его Мэгил.
— Да при чем здесь Конан?!— усмехнулся киммериец.— Тефилус! У него была цель вызволить дочь, но он считал, что не должен действовать сам. Поэтому он нанял сотню воинов, а еще пяти сотням, у которых в головах вместо мозгов оказался верблюжий навоз, заговорил зубы, и все они бросились исполнять его волю! Вон,— киммериец кивнул в сторону окна,— трупы полутора сотен несчастных дураков до сих пор валяются на площади! Но я сомневаюсь, чтобы Тефилус был сильно опечален их судьбой! Они сделали свое дело, и больше не нужны ему!
— Ты хочешь сказать…— начал было Мэгил, да так и не договорил.
— Ты часто называл меня варваром,— заговорил вдруг киммериец, видя, что друг его замолк окончательно.
— Я шутил!— встрепенулся жрец, словно разбуженный его словами.
— А я и не обижался!— Конан саркастически усмехнулся.— Но я варвар, а не дурак, и у меня нет ни малейшего желания повторять чужие ошибки, совершенные к тому же у меня на глазах!
— Так ты отказываешься?— Мэгил сокрушенно вздохнул.
— Смотря от чего!— Киммериец пожал плечами.— Зул и Акаяма — мои друзья, но мне и в голову не придет просить кого-то из них умереть вместо меня!
— Я и не говорю о смерти!— возмущенно воскликнул жрец.
— Рад слышать!— Киммериец посмотрел в окно. Громада пирамиды начала понемногу уменьшаться, отдаляясь. Он отвернулся.— Но если ты предложишь мне завтра перелететь через эту дыру в горе,— он кивнул в сторону окна,— потом взобраться по отвесной стене, перебить по пути несколько сотен храмовых бойцов, что наверняка расположатся вокруг пирамиды, а напоследок располовинить мечом скорчившееся наверху чучело Затха, то иначе, как попыткой покончить с жизнью наиболее сложным способом, я это предложение назвать не смогу.
— Так ты отказываешься,— печально повторил жрец.
— Кром! — впервые за время разговора позволил себе вспылить киммериец.— А как ты собираешься все это проделать? — спросил он.— Или тоже собираешься подобно своему богу отделаться ролью наблюдателя?
Жрец нахмурился:
— Ты меня оскорбляешь, Конан!
— А ты не оскорбляйся! — в который уже раз посоветовал северянин.— Ты ведь не Тефилус, а я не Митра. Ни у одного из нас нет желания оскорбить друга.— Он помолчал.— Так как ты собираешься осуществить задуманное?
— Не знаю,— откровенно признался Мэгил, устало вздохнул, и плечи его поникли.
— То-то и оно,— назидательно заметил киммериец,— живи, пока живется.
— Я не могу,— печально ответил жрец.
— Придется,— киммериец пожал плечами,— если, конечно, ты не хочешь закончить, как те парни на площади.
Пирамида скрылась уже почти полностью. Были еще видны лишь ее обрубленная верхушка и мрачный бог на ней. Вскоре пропали и они. Лишь грохот барабанов ещё доносился издалека, хотя самих барабанщиков давно уже не было видно. Через какое-то время смолк и он. Пирамида исчезла за высокими стенами Черного Замка.
Всё. Сжатыми кулаками киммериец оперся о подоконник. Теперь было совершено ясно, что вся нелепая затея Мэгила обречена на провал. По крайней мере, это ясно ему, Конану. Хвала Крому, что хотя бы со своим делом он справился!