— Я вообще его не видел,— ответил Зул,— а что?
— Тихо!— вскинул вдруг руку Конан.
В тот же миг из-за прикрытой двери донесся звон разбитого стекла.
— Эй, ты! — мгновением позже услышали они. Видно, стражник все-таки проснулся.— Стой на месте, или расстанешься с жи…
Грузно упало чье-то тело, и выскользнувший из рук клинок жалобно звякнул об пол. Резко распахнулась одна из соседних дверей.
— А-а-а-ш-ш! Ко-о-онан-н! — услышали они странный, шипящий зов, от которого мороз пробежал по коже не только Зула, но и невозмутимого киммерийца.
Они совсем забыли об обитателе охраняемой комнаты, но, когда послышались шаги, Конан понял, что где-то рядом появился еще один человек. Дверь отворилась, неизвестный вышел из комнаты и недовольным голосом, в котором явно слышались повелительные нотки, крикнул:
— Эй! Кто тут так глупо шутит со слугой всемогущего Сета?
В следующий миг киммериец понял, что, похоже, только теперь слуга Сета заметил обезглавленного стражника, в луже крови валявшегося на полу, а может быть, даже и самого незнакомца. Голос его дрогнул на последнем слове, и на время воцарилась мертвая тишина, пока ее не нарушило странное шипение:
— Рамс-сис-с-с?!! С-свиделис-с-сь!!!
— Не прикасайся ко мне, Хараг! — с удивлением услышал вдруг киммериец знакомое имя.— Не прикасайся ко мне! Помни о договоре, если не хочешь сдохнуть! Помни, или я…— теряя последние остатки мужества, позорно взвизгнул тот, кого звали Рамсисом, но фразы закончить не успел.
Конан не стал больше ждать. Он выскочил из комнаты; казалось, как раз для того, чтобы увидеть, как голова Рамсиса, кувыркаясь в воздухе, вылетает в разбитое окно. Существо резко обернулось.
Едва это произошло, Конан услышал, как нервно вздохнул рядом Акаяма, и краем глаза увидел, как медленно начал вытягивать из-за спины свою верную секиру Зул. Он неотрывно смотрел на незнакомца. Безусловно, стоявшее перед ними существо походило на человека, и в то же время человеком его назвать было нельзя. Все-таки киммериец узнал Харага, хотя и видел жреца всего один раз.
— Где ж ты раздобыл такую морду? — с усмешкой спросил Конан.
Вместо ответа Хараг пригнулся и, злобно зашипев, прыгнул на киммерийца, но тот легко ушел от столкновения, на ходу выхватив из ножен меч, хотя что-то и подсказывало ему, что проку от старого доброго клинка на этот раз не будет.
Когда всего лишь мгновение спустя его каленый клинок, вместо того чтобы развалить надвое тело Харага, лишь отвратительно проскрежетал по его каменной плоти, не причинив при этом никакого вреда, Конан понял, что предчувствие не обмануло его и на сей раз. Но самым неприятным оказалось то, что тварь двигалась настолько стремительно, что Конан едва успевал уворачиваться, в то время, как монстр, похоже, интересовался только им. Полностью уверенный в своей неуязвимости, Хараг попросту не обратил внимания на трех друзей киммерийца и почти сразу поплатился за это, когда Зул нанес ему чудовищный по силе удар своей тяжелой секирой.
В последний миг Хараг все же уклонился и сумел закрыться рукой от нацеленной в голову стали. Удар пришелся в середину предплечья, гранит треснул, и кисть монстра с грохотом упала на пол. Хараг запрокинул уродливую голову и заверещал от боли. Лицо Конана перекосилось, у Акаямы заныли зубы, Зул со страдальчески сморщенным лицом попытался закрыть уши руками, а Мэгил подбежал сзади и, как показалось киммерийцу, чем-то ударил монстра по спине. Раздался звон разбитого стекла, и чудовищный вопль повторился.
— Бежим!— крикнул жрец, хватая Зула за руку и увлекая его за собой.
Конан с Акаямой не заставили себя упрашивать. Лишь когда визг за их спинами прекратился, киммериец позволил себе обернуться и увидел, что бегут они уже вдвоем с Зулом, в то время как Мэгила с Акаямой и след простыл. Тварь, тем не менее, бросилась именно за ними, но теперь ее движения стали вялыми: наверное, Мэгил использовал какое-то снадобье. Северянин бросился к двери в подвал. За судьбу своих друзей он уже не волновался: тварь явно охотилась за ним.
Мысленно благодаря Мэгила за помощь, Конан изо всех сил несся к лазу, стараясь, чтобы Зул все время находился впереди. Подбежав к пятну света, сиявшему над головой, Зул одним прыжком забрался наверх, и киммериец, нисколько не уступая другу в резвости, последовал за ним. «Спасены!»— мелькнуло в мозгу варвара, но, обернувшись, он увидел, как жрец Затха, ухватившись здоровой рукой за гобелен, обломанной культей упирается в пол.
— Да что ты там возишься?— услышал он раздраженный голос Зула.
Будто ошпаренный киммериец подпрыгнул на месте и, развернувшись, опустил рычаг, но Хараг уже очутился наверху. Теперь он шел к ним, угрожающе шипя, хищно скаля зубастую пасть и вытянув вперед руки. Изрыгая проклятия, Конан бросился к креслу, но в это мгновение раздался едва слышный свист, последовал резкий удар, и что-то тяжело рухнуло на пол.
Вновь чудовищный визг ударил Конана по ушам. В комнату ворвались Мэгил с Акаямой, который тут же схватился за челюсть. Боясь поверить в случившееся, Конан медленно обернулся.
— Похоже, его-таки убило…— Зул недоуменно пожал плечами.
Визг смолк так же неожиданно, как и начался. Акаяма оторвал, наконец, руки от лица, испытывая почти блаженство.
— Перерубленному пополам трудно остаться в живых, даже если он из камня,— глубокомысленно изрек Зул.
— С этим трудно не согласиться,— кивнул Конан и посмотрел в окно.
Небо на востоке начало алеть — занималась заря.
Скоро, совсем скоро выглянет солнце и начнется новый день. Конан нагнулся, чтобы получше рассмотреть урода.
— Что это?
Друзья обступили киммерийца, и Зул присвистнул от удивления.
— Так и должно быть,— уверенно молвил Мэгил и пожал плечами.— Таким тварям место лишь в ночных кошмарах.
Конан еще раз посмотрел на труп Харага, то есть не труп, а каменную статую, и вздохнул: до чего доводит людей ненависть!
— Лучше бы мы спали! — прервал тишину Акаяма и зевнул так, что едва не вывернул себе челюсть.
— Я почему-то думаю,— заявил Мэгил,— что тогда ни один из нас не дожил бы до утра.
— Все-таки Акаяма прав,— заявил вдруг Конан.— Я пошел спать.
— Сколько можно дрыхнуть?!
Киммерийцу показалось, что он едва прилег, когда над ухом у него прозвучал голос друга. Конан открыл глаза и увидел, что уже почти полдень. Судя по теням, солнце стояло в зените, золотым потоком врываясь в окна. Киммериец широко зевнул и с хрустом потянулся, голодными глазами уставившись на ломившийся от мяса и вина стол. Тарган задал свой вопрос и замолчал, ожидая, когда же, наконец, они придут в себя, потому что все четверо выглядели примерно одинаково — то ли страдающими от хронического недосыпания, то ли одеревеневшими от избытка сна.
Они потягивались и трясли головами, а зевая, корчили такие страшные гримасы, словно соревновались между собой, стараясь перещеголять один другого. При этом они обводили комнату тусклыми глазами, и лишь вид стола, заваленного снедью и выпивкой, порождал опять-таки совершенно одинаковую реакцию — в глазах вспыхивала вдруг искра жизни, и на лица понемногу возвращалось осмысленное выражение.
— Да чем вы тут занимались всю ночь?! — не выдержал, наконец, Тарган.
— Крыс травили!— коротко бросил Конан и впился крепкими зубами в огромный кусок ветчины.
— Ну и как?— полюбопытствовал зуагир.
— Слегка необычно,— с набитым ртом пробурчал варвар.
— И в чем же необычность?— настойчиво продолжал допытываться Тарган.
— В том, что сперва мы были охотниками,— Конан проглотил кусок, запил его вином и лишь после этого договорил,— а потом дичью.
— Ну и как?— повторил свой вопрос зуагир, постепенно начиная терять терпение.
Конан перестал жевать, удивленно посмотрел на друга и коротко бросил:
— Мы живы.
Тарган досадливо крякнул.
— Ночь действительно была ужасной,— сжалился, наконец, над зуагиром Мэгил.— Около полуночи мы отправились во дворец по подземному ходу. Мы рассчитывали захватить кого-нибудь из жрецов и попытаться выведать у него, как пробраться в Черный Замок, и хотя бы приблизительно понять, что ждет нас там.