Умное животное обернулось, посмотрев на северянина одним глазом, и, с тихим хрустом вонзая острые когти в гладкую поверхность, полезло по отвесной стене, камни которой были так плотно пригнаны друг к другу, что порой даже стыков было не различить. Конан теперь смотрел только вверх, потихоньку вытравливая тонкий, но крепкий канат, укрепленный на поясе зверя. С противным скрежетом, от которого озноб непрерывно пробегал по телу, острые когти ящера впивались в черный камень. Двигаясь медленно, он поднялся уже настолько, что лишь кончиком хвоста касался земли, и теперь морда его находилась на одном уровне с лицом киммерийца. Он повернулся к северянину и на миг застыл, сделавшись похожим на каменное изваяние. Некоторое время зверь и человек, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, словно соревнуясь в выдержке, потом черный язык ткнулся в нос киммерийца, и зверь полез дальше.
Постепенно вархан взбирался все выше и выше, и вскоре его крапчатое, покрытое волдырями и бородавками тело поднялось уже до середины стены, настолько слившись с ней, что стало казаться простым наростом на камне. Скрип когтей тоже затих, и только каменная крошка, временами сыпавшаяся сверху, подсказывала, что там, наверху, что-то происходит.
Наконец ящер достиг верхнего края стены и скрылся за парапетом. Киммериец прислушался: ни звука не доносилось сверху. Тогда он осторожно потянул за канат и почувствовал упругое сопротивление. Повис на канате своим немалым весом — то же самое. Значит, все нормально. Осторожно, но быстро Конан полез вверх. Он уже ухватился рукой за кромку стены и начал подтягиваться, чтобы выглянуть наружу, когда услышал голоса.
— Скоро начнется,— сказал первый голос, низкий и сипловатый,— теперь уже скоро.
— Это хорошо,— ответил второй, еще более низкий и совершенно осипший,— надоело торчать на этой стене. Скорее бы вниз, на равнину, а еще лучше в город, где много еды, много вина…
— И девок!— подхватил его напарник и довольно расхохотался.— Ничего, осталась всего одна ночь! Скоро всего этого у нас будет в избытке!
— Скорей бы уж,— проворчал первый,— а то засиделись на месте.
— А ты пойди, разомнись.— Второй, видно, понял слова приятеля буквально.
— И то верно,— согласился, тем не менее, первый.
Конан услышал, как кто-то тяжело оттолкнулся от стены и направился вдоль парапета. Звук шагов нарастал, идущий приближался.
— Эй, Борк,— стражник, направлявшийся в сторону киммерийца, впервые обратился к приятелю по имени,— ты погляди-ка, что за тварь. Похожа на ящерицу, но уж больно здоровая.
— Проткни ее мечом, и дело с концом,— равнодушно ответил Борк.
Киммериец понимал, что нужно перебраться через парапет и напасть первым, однако при всем желании проделать это достаточно быстро не мог. Он прекрасно знал, что произойдет дальше. Как только Борк увидит его, он тут же поднимет тревогу, и тогда придется вступать в бой, а его люди даже не начали еще подниматься! Кром! Сейчас любопытный стражник обнаружит его, обрежет веревку и поднимет тревогу, а это значит, что, если он всерьез хочет остаться в живых, нужно выбираться наверх, но делать этого нельзя! Однако и болтаться здесь больше нельзя: скоро руки устанут, и он вообще не сможет драться.
Кром! Киммериец снова выругался и, нагнувшись, быстро обмотал левую ступню несколькими витками веревки, на которой висел. После этого прижал ее свободный конец носком правой ноги и осторожно отпустил руку.
Теперь ему нужно было лишь придерживаться за канат, чтобы не потерять равновесия. Он быстро посмотрел вниз и сделал зуагирам знак, что не может пока выбраться и нужно подождать.
Шаги тем временем вновь начали приближаться: видимо, более молодой стражник решил все-таки выяснить, в чем тут дело. Конан напрягся, сжимая в правой руке несколько колец каната, на котором висел сам, с наспех связанной петлей на конце. Он готовился к решающему броску.
— На нем какой-то кожаный пояс,— услышал киммериец хриплый голос молодого, в котором на этот раз, кроме вполне естественного удивления, послышалась настороженность.
— Значит, это зверь Рогазы.— И не подумав сдвинуться с места, все так же равнодушно отозвался Борк.— Оставь его в покое, приятель, если, конечно, не желаешь спуститься со стены, но не на ту равнину, где много вина и девочек, а на Серую.
Он хрипло расхохотался, весьма довольный своей шуткой, но молодой не обратил на его слова никакого внимания. Что-то, видно, не давало ему покоя, и он двинулся вперед, желая получить на свои вопросы немедленные ответы.
Конан прижался к стене, вытравил свободный конец веревки и отвел руку для броска. Наконец шаги замерли, но по их звуку киммериец понял, что охранник не дошел пары шагов до хвоста вархана. «Значит, веревку он не видит»,— подумал северянин и присел на своей зыбкой опоре. Что ж, если любопытный сейчас решит выглянуть за кромку стены, Конан знал, что ему делать…
В тот миг, когда голова в бронзовом шлеме показалась над краем парапета, киммериец резко выпрямился и, накинув петлю на шею стражника, повис на ней.
Петля мгновенно затянулась, здоровенный детина навалился грудью на камень, и лицо его свесилось над краем стены. Выпученными, быстро наливающимися кровью глазами он, словно чему-то, удивляясь, уставился в лицо варвара. Впрочем, Борку со стороны тоже показалось, что его молодой напарник увидел внизу нечто интересное.
— Эй, парень! Ты что там увидел?! — услышал киммериец голос Борка, а вслед за тем раздались тяжелые шаги.
Борк оказался осторожнее, а может быть, просто опытнее своего товарища. Впрочем, это и неудивительно: уж больно долго и слишком сосредоточенно напарник его рассматривал происходящее внизу. Правда, на взгляд Борка, вообще не надо было подходить к огромному ящеру, который наверняка сбежал из подвалов Рогазы. Именно поэтому он не спешил поднимать тревогу, справедливо рассудив, что парень сам напросился на неприятности.
Сам он, хоть и прожил более долгую, чем напарник, жизнь, на тот свет не торопился. На Серых Равнинах ждать его было некому, а потому он осторожно, держась поодаль, обогнул ящера и зашел спереди. Тварь не проявляла признаков жизни, и Борк уже всерьез задумался, а не шутка ли это? От скуки и безделья молодые идиоты порой устраивают в казармах и не такое. И как он с самого начала не догадался! Парень-то как раз один из шутников! Подложили на парапет чучело, хитрый мальчишка сговорился с приятелями, прикинулся мертвеньким, и теперь дружки его затаились неподалеку и ждут, когда он, опытный воин, начнет метаться, как новобранец-первогодка, и звать на помощь. Ну, нет! Стражник усмехнулся. Он не доставит соплякам такого удовольствия!
— Эй, Борк! Что это вы там затеяли?!— услышал он голос за спиной и резко обернулся.
Приятель недоумка, дежуривший неподалеку, уже почти дошел до угла и теперь смотрел на Борка, силясь понять, что же там происходит. «Ага! Вот и второй!— усмехнулся про себя стражник.— Шутники!»
— А-ну, проваливай отсюда!— рыкнул он и для убедительности добавил:— Кал вороний!
Он грозно свел брови, и парень не стал спорить, а пожал плечами, спокойно развернулся и пошел прочь. «Вот так-то лучшее?— подумал Борк. Отчего-то он рассердился и подумал, что неплохо было бы подхватить шутника за ноги да кувырнуть его вниз, чтобы знал! Но, пожалев молокососа, он решил рассмотреть чучело и нагнулся к самой его морде.
— Что скажешь, приятель? — с ухмылкой поинтересовался он.
Ящер, естественно, продолжал молчать. Тогда Борк посмотрел на напарника, собираясь задать ему трепку, и тут только заметил веревку на шее парня. Глаза стражника округлились от удивления, и у него впервые мелькнуло страшное подозрение, так и неуспевшее оформиться в осознанную мысль о том, что все это вовсе не шутка… Голова ящера вдруг резко дернулась вперед, пасть с мощными роговыми пластинами челюстей распахнулась, и острые зубы впились в горло Борка. Когр резко тряхнул головой, и труп незадачливого охранника повалился на камень.
Конан быстро закрепил три абордажные кошки в паре шагов одна от другой и, оттащив тела убитых в сторону, освободил от веревки Когра. Вархан тут же спустился с парапета и замер у ног Конана, словно сторожевой пес, готовый по команде хозяина без раздумий броситься на врага. Затем варвар надел на себя шлем задушенного стражника и накинул его плащ. Теперь, пока на стену не заберутся остальные, он, случайно попавшись на глаза страже, не возбудит ничьих подозрений.