— У твоего сводного брата. — Ехидно пропела со-правительница и покосилась на мужа. — Он старше, а значит прав на трон у него больше. Магии безразлично бастард ты или чистокровный алф-ур.
***
Суровые скалы возвышались над черно-синим, бушующим океаном. Бурная пена бросалась на острые пики, заглушая пронзительные крики чаек и рев, гнездившихся неподалеку фороракосов — огромных уродливых хищников. Летать они не могли, но бегали с поразительной скоростью, а внушительный изогнутый клюв легко пробивал череп взрослого алф-ура. В старину бытовала казнь: осужденному приказывали достать из гнезда чудовища яйцо. Если принесет — помилован. Говорят, прецедента не случалось.
Крепость Мэлгон затерялась на пустынном полуострове, вдалеке от любого мало-мальски крупного стана. До столицы и вовсе верст не счесть. За горной грядой простиралась граница мира. На горизонте бескрайний океан. Когда-то здесь была обсерватория, но со временем обветшала. Справа от замка и сейчас можно разглядеть руины сложных каменных солнечно-звездных комплексов. Более-менее сохранилась огромная стела из белого песчаника. В середине конусообразное сквозное отверстие. Древние звездочеты наблюдали через него за восходяще-заходящим солнцем, луной и звездами. Говорят, именно здесь написана главная карта «неподвижных звезд».
Небо заволокло свинцовыми тучами. Опять накрапывает. Слишком мало солнца на острове. Чересчур сыро и промозгло. Точно мать-стихия гневается на поселенцев. Ни жертвы, ни молитвы бродячих лоллардов не помогали.
Во внутренних помещениях твердыни привычно тихо, пыльно и одиноко. Ключница спустилась на кухню. Вечерами они с поваром любили пропустить рюмку-другую медовухи. Старик-солдат наколол щепок для печки и похромал к себе. Погода усилила приступ подагры.
Веардин Ветануир, еще один обитатель замка, осторожно выступил из тени. Огляделся, нервно облизнув пересохшие губы.
«Главное никого не встретить. Всего лишь пройти несколько пролетов»
Через несколько минут на чердаке скрипнула рассохшаяся дверь, ледяной ветер взвыл в приоткрытом окне и сердито хлопнул рамой. Сквозняки в замке лютые. В темную комнатушку боком скользнул прекрасный белокурый юноша с невероятными синими глазами и привалился к стоявшему неподалеку деревянному растрескавшемуся умывальнику. Голова кружилась. Отчаянно хотелось пить.
Дернул ручку. Тонкой струйкой потекла обжигающе холодная вода. Алф-ур жадно припал к ней губами, будто пил не обычную воду, а бесподобный нектар. Утолив жажду, сунул под воду израненную кисть и тихо зашипел. Капли нежно целовали бледную кожу, плакали и сострадали. Кровь мгновенно остановилась, края раны сошлись и вот уже следа не осталось. Веардин тяжело вздохнул и без сил опустился на пол, прямо в натекшую сквозь прореху лужу. Дрожащей рукой поправил на шее тонкое ожерелье с вкраплением камней ики — проклятые поглотители магии. Такие одевали изгнанникам и преступникам. Лишая зачатков магии и силы к сопротивлению. Безвольную куклу легче контролировать.
Подтеки воды дивным образом нагрелись, не давая замерзнуть, и раздулись до размера небольшой подушки. Светлые, почти платиновые локоны упали на глаза, закрывая от всего мира, от тоски и всеобщего презрения.
Как это, когда улыбаешься? Когда жизнь не бьет, а ласкает? Когда есть друзья и любимые? Когда не больно и не страшно?
В очередной раз неудачно подвернулся под руку пьяному конюху. Тот обругал и огрел нагайкой. Не удержавшись на ногах, парень со стоном упал в пустой сенник. Злобный алф-ур даже не взглянул, только сплюнул яростное: «проклятый бастард».
Отлежавшись, Веардин медленно скользнул по узкой винтовой лестнице, моля Великие стихии, чтобы никого не встретить. Жалеть не пожалеют, а добавить могли с превеликим удовольствием.
Парень тоскливо усмехнулся невеселым воспоминаниям. Поскреб бурое пятно на застиранной сорочке. Надо бы отмыть ступени от капель крови, что оставил за собой.
«Потом. Не сейчас. Ночью»
В узкие бойницы слабо пробивался свет. Выше живут только почтовые голуби. Челядь располагалась двумя этажами ниже, в более теплых и удобных помещениях. Какая ирония — алф-ур, в чьих жилах течет кровь правящей элиты, ютился под крышей, разделяя убогий кров с пауками и крысами. Когда стал старше, попытался создать видимость уюта. Тщательно отмыл комнатушку от многолетней грязи, развесил по углам пахучие травы и сбил из досок ставни. Правда, висят ароматные охапки недолго. Ключница под предлогом, что так разводят моль и паразитов, сжигала травы в крошечной печурке. В конце назидательной процедуры, приходилось вновь драить закопченные стены и долго кашлять от невыносимого запаха гари.