— Со мной все хорошо. Мне достаточно знать, что я не один, что есть ты, твоя любовь и поддержка. Не будут же меня вечно прятать в крепости? Когда-нибудь как птицы небесные, я обрету свободу, расправлю крылья и улечу навстречу судьбе.
— Возможно, даже раньше, чем думаешь. — Прекрасное лицо Веты стало печальным. — Это радует и пугает одновременно. Мой народ потерял душевную красоту. Ложь, алчность и похоть правят в их оледеневших сердцах. А ты слишком добр.
— Как сказал древний мудрец: страданьями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах. А, терпение, здравый смысл ой как пригодится в неравной войне с Эфиром.
— Ты мудр не по годам. Не бойся, на поле брани ты будешь не одинок.
Парень вскинулся и тревожно уставился в родные глаза.
— Кто еще?
— Только стихии равны Эфиру, но лишь повелители в силах противостоять его бесчисленной армии. Ты один из наследников — источник. Вода символ чистоты и течения жизни. Холодный родник утоляет жажду усталого путника, а обильный дождь, орошает высохшую на солнце землю. Вода не просто символом жизни, она ее суть.
— А другие?
— Искра, ветер и пепел.
— Пепел?
— Повелитель земли иная сторона, противовес жизни.
Блондин вздрогнул. Перед глазами мелькнули картины сумрачной ночи, тумана и смрада могильников, обглоданных костей под ликом бледной луны.
«Не стать нам друзьями, но будем братьями по оружию»
— Как мы узнаем друг друга?
— Всему свое время. Фатум управляет миром. Я пробовала нарушить предопределенность бытия. Если б ты стал престолонаследником Новант-Нуура, история пошла б иным путем. Но случилось так, как случилось: твой отец отказался от крови и плоти своей.
Парень грустно усмехнулся воспоминаниям.
В раннем детстве, когда сердце еще полно иллюзий и веры в «добрую сказку» представлял, как любящий отец приедет и спасет от страшных обитателей Мэлгон. Как наестся досыта, отоспится в мягкой кровати. А главное никто не изобьет до синяков, не обругает и не унизит. Шли годы, условия жизни становились все хуже, еды — все меньше, а удушающая безысходность сильнее затягивала узел.
Прозрение наступило внезапно, как лавина, цунами. Проснувшись привычно дождливым утром, вдруг осознал, насколько одинок. «Здравствуй» некому сказать, улыбка не целует уста, а за дверью никто не ждет.
«Так вот, что чувствуют обреченные»
В комнате царил привычный полумрак: сальный огарок прогорел несколько дней назад, отсыревшая за ночь одежда неприятно терла в локтях, а потухшие угли в печурке никак не раздуть. Опостылело жить в вязком сумраке, без любви, ласки и надежды. Парень молчаливой тенью спустился на кухню. Долго ждал, когда повар обратит на него внимание и сунет в руки неполную холодную плошку.
Низко опустив голову, сел в угол, подальше от общего стола и жадно проглотил пару ложек. Когда первый самый отчаянный приступ голода отпустил, почувствовал, какую гадость ест. Слишком много перца и соли. Но даже приправы не в состоянии скрыть гнилостный привкус. Веардин проглотил злые слезы. Пробовать больше не решился, только размазывал комковатую кашу по краям.
— Раз позавтракал, то почисть шкуры трицератопсов. Завтра ярмарка. Нужно съездить за продовольствием. И сбрую проверь.
Окрик возникшего на пороге солдата заставил вздрогнуть. Парень, втянув голову в плечи, отложил тарелку и медленно пошел к выходу.
— Ленивая тварь! Даже шаг не ускорил.
Ключница сердито плеснула в большую чуть надщербленную чашку немного кипятка.
— И чего ж не дохнет?— Мигнув красным глазом, добавил кривой алф-ур. — Коэн пенсию обещал. Все внукам помощь.
Веардин позволил слезам пролиться только, когда выбежал за ворота.
"Зачем жить?"
В тот момент обида захлестнула с головой. Сердце истекало кровью, а разум помутился: хотелось броситься со скалы. Но ощутив на мокрых щеках соленые брызги океана, отступил.