Высокий стройный мужчина сидел на пятках посреди до странности пустынных покоев, прямо на холодном белокаменном полу. На высоких окнах — тяжелые ставни. Они не пропускали ни лучика света, ни глотка воздуха. Глаза коэна плотно закрыты, руки скрещены на груди, тонкие бескровные губы напряженно сжаты. Длинные льняные волосы свободно ниспадали по спине, каясь каменных плит. На белоснежном челе тускло поблескивал простой золотой обруч. Четыре старца в черных летящих хламидах упорядоченными квадратами обходили ритуальную комнату, и подновляли собственной кровью начертанные пиктосемисы. Одни из них горели огнем, другие перетекали, точно синяя ртуть, третьи застывали драгоценными каменьями, а четвертые – поднимались фигурными спиралевидными смерчами.
Все эти знаки создавали сложный рисунок. По углам комнаты клубился черный туман, казалось, он поглощал пространство и предметы, что попались ему по пути. Даже свет многочисленных канделябров пропадал в нем, точно в пустоте. Такой же странный туман то и дело вспыхивал в, казалось бы, пустых глазах филидов.
Старцы медленно разошлись по четырем углам и, вскинув продолжавшие кровоточить руки, громогласно запели древние гимны на мертвом языке стихий. Скрипучие голоса больно врезались в уши, хотелось поморщиться, но мужчина терпел. Кровь тонкой струйкой потекла из носа. В ушах зазвенели сотни отвратительных комариных писков, не скрытая одеянием кожа покалывала и чесалась.
Вдруг черный туман возник перед коленопреклоненным коэном и принял облик расплывающейся фигуры исполина. По бокам фигуры явственно виднелись четкие фигуры громадных псяголовцев. Неизменная армия Эфира в Антае. Когда-то многочисленные племена, теперь они встречались крайне редко. Исконные народы Антая справедливо считали псяголовцев врагами и безжалостно истребляли в многочисленных набегах союзных армий.
— Ты достойно прошел испытания, Галенн. Жертвы твои меня порадовали. Я согласен избрать тебя своим верховным жрецом. Краеугольный камень храма установлен. В день открытия, ты пожертвуешь рожденную сегодня ночью дочь.
— Твоя воля священная для меня, Великий. — Склонил голову мужчина, все так же не решаясь открыть глаза и узреть грозный лик Эфира.
— На открытие храма я пришлю своего сына. Ты сразу узнаешь его. Повелитель эфира поможет в твоих благих трудах. До поры до времени он всего лишь наблюдатель. Четыре страны, четыре великих жреца и мой сын. Вот кто поможет мне, наконец, разорвать связывающие узы. Антай почувствует всю мощь магии эфира. Всем воздаться по делам. Мои верные псы, будут охранять пределы станы Воздуха. Нам не нужны сюрпризы. Танд в плену и не сможет помешать нашим планам.
— Это большая честь для меня, Великий. — Еще ниже склонился мужчина, почти касаясь носом земли.
— Помни об этом и дары твои после Великой победы станут соизмеримо твоей доле.
— Благодарю повелитель.
— С девчонки глаз не спускать. Ее кровь ценный дар единственный ключ!
Это сказано было больше для филидов. Миг и Эфир вновь стал лишь пожирающим все сущее туманом.
Коэн тонко улыбнулся. Все о чем он грезил скоро станет явью, осталось всего лишь немного подождать.
***
Столица страны Воздуха поражала ажурным архитектурным величием и белокаменной красотой. Воздух звенел кристальной чистотой, золотые лучи пронзали все вокруг, создавая невероятные картины непроходящего праздника. Казалось, дворцы и виднеющиеся храмы сделаны из невесомого белого нефрита. Стан делился на десять округов, они различались по уровням и пышности убранства. Остров, на котором разместилась столица, окутывали искрящиеся серебром облака — знаменитая защитная магия воздушников. Самые пышные фортификационные сооружения прикрывали главный, северный вход; кроме того, на севере находился дворец коэна, выстроенный в виде изящного кружевного трехэтажного особняка. Магическинасышенные, искрящиеся охранным серебром облака, отделяли чертоги коэна от остальных кивал. С внешним миром столицу соединяли восемь ворот. Улицы пересекались под прямым углом, некоторые из них украсили глазурованной плиткой. Иамар мог похвастаться обустроенной, мощенной белым камнем небесной набережной, где переливались бесконечные просторы и, далеко внизу виднелись поля и зеленые верхушки деревьев. Улицы соединяли изящные мосты. Многие постройки красовались облицовкой из глазурованного кирпича, барельефами, фризами; ярусы малых храмов-зиккуратов были кипенно-белые, кроме главного — там ступени серебрились и соревновались с солнцем золотыми барельефами.