— Ты у меня первая девушка за двенадцать лет, не считая бывшей жены.
— Вау, это слишком для первого свидания, — ответила я.
— Это и не свидание, — возразил он, и я вдруг почувствовала себя осипшей и надломленной.
— О’кей, — сказала я. — С меня хватит.
Я взялась за ручку дверцы, но дала ему несколько секунд, чтобы он успел извиниться, как он и поступил.
— Прости, я не знаю, что делаю. Не знаю, прихожу я или ухожу. Я одновременно переживаю противоположные эмоции. — Он взял мою руку и поцеловал ее. — Ты красивая, — восхитился он. — Ты красивая и сексуальная. Позволь мне пригласить тебя на свидание, и мы все сделаем правильно.
— Как-то это нездорово, — сказала моя коллега Нина в понедельник утром. — Бросай его немедленно.
В среду он прислал мне сообщение и спросил, не хочу ли я поужинать с ним в пятницу вечером. Я ответила, что занята, пытаясь изображать недотрогу, хотя мне это никогда не удавалось. Он сказал, что не сможет увидеться со мной в субботу, потому что планирует провести этот день с дочерью. Я тут же изменила тактику.
«Перенесу свои дела», — написала я.
Мы выбрали ресторан в нашем районе, хотя он был нужен скорее для прикрытия, поскольку мы оба знали, что должно случиться. Вот уже несколько дней мы переписывались о том, что будем вытворять друг с другом. Это ужасно, но это все, в чем я нуждаюсь.
В пятницу я ушла с работы пораньше, чтобы хорошо подготовиться. Я отправилась в «Дин энд ДеЛука»[9] и купила там голубику, потом позволила себе расслабиться и посетила Нью-Йоркский музей современного искусства. Я заплатила двадцать пять долларов, поднялась на верхний этаж и продолжила путь по музею. В конце концов я поймала себя на том, что застряла возле постоянной экспозиции. Люди создавали работы десятилетиями, а здесь были собраны лучшие из них, извлеченные из хранилища, — одно или два на каждого мастера. Мне кажется, лучше создать один шедевр за всю жизнь, чем совсем ничего. Я скучаю по рисованию. Даже по запаху красок. Последние тринадцать лет я искала другой запах, которым могла бы заменить его.
Через несколько часов я вся пропиталась этим запахом. Перед ужином я выпила коктейль в баре. Мне было тридцать восемь, ему — сорок два.
— У меня начинается новая жизнь, — сказал он.
— Иногда мне тоже хочется начать все заново, — ответила я.
Мы ели быстро, но я все-таки старалась насладиться ужином, я люблю еду; даже в самые странные, темные и стрессовые моменты своей жизни я всегда забочусь о том, чтобы хорошо питаться. Я заказала стейк.
— С кровью, пожалуйста, — попросила я официантку. — Прямо кроваво-красный.
— Хищница, — восхитился Барон.
— Да, это я.
Каждый из нас выпил по два бокала вина, и я спросила:
— Знаешь, что мы должны были сделать?
— Заказать бутылку?
— У меня никогда не получается спланировать это заранее.
— У меня тоже, — улыбнулся он мне.
«Давай просто поладим, — подумала я. — Все, что мы должны сделать, — просто поладить».
Мы пошли ко мне, поскольку, по его словам, в его квартире царил полный хаос. Он был в шляпе, в рубашке из шамбре, в шортах и лоферах, у него была легкая походка. Я — в черном платье, свободном и летнем, я чувствовала себя привлекательной и интеллектуально насыщенной после дня, посвященного искусству. А еще я была пьяна. Дома нас ждал бурбон, я сообщила об этом Барону, пока мы шли, и он назвал меня девушкой его мечты. Он сказал буквально следующее:
— Мне кажется, ты — дар, посланный мне с небес.
Я очень громко смеялась, но мне было так приятно.
Когда мы зашли в мою квартиру, он осмотрел ее и одобрительно кивнул — предметы искусства, полки с книгами, сковородки и кастрюли, живописно свисающие с крюков, — а я тем временем, пошатываясь, осторожно разлила бурбон по бокалам. Мы чокнулись и быстро выпили.
— Это так волнительно, — сказал он. — Я так волнуюсь.
Я решительно сняла с себя платье и остановилась перед ним обнаженная.
— Мне нравится твоя фигура, — вновь восхитился он. — Бедра супер. — Он снова одобрительно кивнул.
Я осознала, что отчаянно нуждаюсь в его одобрении. Этот мужчина, который был женат, мужчина, который приходился кому-то отцом, сейчас принадлежал мне.
Он снял шляпу, затем рубашку, затем шорты. Кожа его была бледной и гладкой, и я догадалась, что он сбрил лобковые волосы.
— Ты что?.. — спросила я, указывая на его гениталии.
— Я думал, что так нужно, — оробел он. — Я прочел об этом в «Джей Кей»[10].
— Честно говоря, такого я еще не видела, — призналась я.
— Кажется, я зашел слишком далеко. Волосы с груди я убрал воском. Было больно, — пожаловался он.
— Я тоже так делаю, но только здесь, — указала я на промежность.
— Тебе идет, — похвалил он.
За признаниями последовал поцелуй, он оказался на мне, все произошло очень быстро — итак, начали. Он поставил меня на четвереньки на диване и принялся вколачиваться в меня сзади. Недалеко оказалось зеркало, и я заметила, что он любуется собой, любуется выражением своего лица. В этот момент я как будто не существовала. Вскоре мы сменили позу, а потом еще раз, и еще, и еще, и еще.
— Мы можем вернуться? — спросила я.
— А? Что? — выдохнул он, надел очки и посмотрел на меня.
— Мне больше нравилось то, что мы делали до этого, примерно десять минут назад.
— Подожди, — вздохнул он и остановился, чтобы протереть очки моими трусами, лежавшими рядом.
После этого мы приняли предыдущую позу и стали двигаться очень медленно — это было великолепно, но затем он ускорился, заработал тазом быстрее и жестче, и мне показалось, что он пытается убить меня своим членом.
— Помедленнее, детка, — попросила я Барона.
— Не могу, я скоро кончу, не останавливай меня, — ответил он.
И я не останавливала его, ведь он впервые трахал кого-то, кроме своей жены, за последние двенадцать лет, это случилось со мной, и я хотела, чтобы у него остались обо мне наилучшие воспоминания. Я позволила ему вдалбливаться в себя еще около минуты, пока он не достиг оргазма с таким громким криком, что его наверняка было слышно на улице, и он так гордился собой, что почти сразу же я начала его ненавидеть и одновременно хотеть еще больше.
Я кончила с его помощью, испытав некий оргазм в миноре, а потом мы сидели за моим кухонным столом, обнаженные, ели голубику, которая успела созреть с того момента, как я купила ее и оставила на окне под лучами солнца. Я радостно болтала, поедая ягоды. Я всегда такая дурашливая после секса. В какой-то момент я поняла, что он перестал есть и просто наблюдает за тем, как я ее поглощаю. В конце концов я опустошила всю миску, после чего откинулась на спинку стула.
— Что? — удивилась я.
— Мне пора идти, извини, — сказал он.
Барон оделся. Я, все еще голая, сидела и смотрела, как он уходит.
— Я странно себя веду? — спросил он.
— Не знаю. Разве?
Потом он ушел, не оставив после себя никаких следов, кроме светло-синего отпечатка пальцев выше локтя, появившегося там, где он слишком сильно сдавил мою руку.
На следующий день он с помощью эсэмэс извинился за то, что трахнул меня и ушел, и я простила его. Мы созвонились и немного посмеялись над нашим сексом. Он признался, что во время разговора у него встал, а я — что стала мокрой. Потом он попрощался: привели его ребенка.
— Как все прошло? — первым делом спросила Нина в понедельник утром.
— Он испугался и сбежал после секса, — ответила я.
— Ну ладно, — пожала плечами Нина.
«Как все прошло?» — поинтересовалась в сообщении Деб.
«Он и правда очень милый!» — написала я.
«Он тебе нравится?» — спросила Деб.
Я не ответила.
Мы с Бароном несколько дней перебрасывались эсэмэсками о том, что нужно снова увидеться. Мы не строили никаких конкретных планов, просто предлагали друг другу: «Давай пересечемся на днях».