Уже про отправление сказали,Уже зажгли вдали зеленый глаз,А мы с тобой стояли на вокзале,Не понимая, что в последний раз,И говорили… Что мы говорили,Транжиря на слова остатки сил!Друг друга мы – увы – недолюбили.По крайней мере, я недолюбил.И потому ты очень много значишьВ моей судьбе. Когда мне тяжело,Ты говоришь: «Все быть могло иначе!»А я молчу: «И вправду ведь могло…»Пускай с другой все сложится счастливей,Но горько на душе, как ни ершись:На каждую любовь (так справедливей!)Отдельная должна даваться жизнь.
Прощание
Сначала я забуду звуки голоса,Ее привычку теребить кольцо.Потом – глаза, походку, руки, волосы,Улыбку… Всю ее — в конце концов.Лишь силуэт, сначала невещественный,Пребудет все желанней и ясней…Пройдут года. И никакая женщинаНе сможет никогда сравниться с ней!
В армию
Обноски отцовы,Затертый мешок вещевой.Последнее словоС улыбкой: «Останусь живой!»А все-таки горько —Стремительно, в шесть без пяти,Бог знает насколькоИз теплого дома уйти.Уйти спозаранкуИ знать, что иначе нельзя,Кусочек «гражданки»С собою в мешке унося.Мы ведаем смалаПро долг свой и Родину-мать.Мой долг для начала —С колонною в ногу шагать.
На плацу
…Взвод ногу пружинисто взводитУдар глуховато-тяжел.И мысли внезапно приходятО совершенно чужом —Ведь каждый за собранным взглядомБезмерное что-то таит.И думы шагающих рядомП е р е к р ы в а ю т твои!
Полковые учения
Стреляют пулеметы холостыми,А грозный взрыв – ненастоящий взрыв.Мы под огнем, Но все придут живыми,Ни капли крови так и не пролив.Мы смело лезем прямо в гущу дыма,Где выстрелы «противника» слышны.…А может быть, мы все неуязвимыЗа тех, что не пришли домой с войны?!
21 июня 1941 года. Сон
Как я хотел вернуться в «до войны» –
Предупредить, кого убить должны.
Арсений Тарковский
Сегодня я один за всех в ответе.День до войны. Как этот день хорош!И знаю я один на белом свете,Что завтра белым свет не назовешь!Что я могу перед такой бедою?!Могу – кричать, в парадные стучась.– Спешите, люди, запастись едоюИ завтрашнее сделайте сейчас!Наверно, можно многое исправить,Страну набатом загодя подняв!Кто не умеет, научитесь плавать —Ведь до Берлина столько переправ!Внезапности не будет. Это – много.Но завтра ваш отец, любимый, мужУйдет в четырехлетнюю дорогу,Длиною в двадцать миллионов душ.И вот еще: враг мощен и неистов… —Но хмыкнет паренек лет двадцати:– Мы закидаем шапками фашистов,Не дав границу даже перейти!.. —А я про двадцать миллионов шапок,Про все, что завтра грянет,промолчу. Я так скажу:– Фашист кичлив, но шаток —Одна потеха русскому плечу…
Свадебная фотография
Она не выдержала и смеется,В его плечо шутливо упершись.…Он через месяц станет добровольцем,Его подхватит фронтовая жизнь.Нахмурясь, чтобы не расхохотаться,Он купчик обвенчавшийся. Точь-в-точь!…Ей голодать, известий дожидаться,Мечтать о нем, работать день и ночь.Своей забаве безмятежно рады,Они не могут заглянуть вперед.…Он не вернется из-под Сталинграда.Она в эвакуации умрет.А если б знали, что судьба им прочит,На что войною каждый обречен?!…Она так заразительно хохочет,Через мгновенье засмеется он.
Что случилось, братцы?!
Душа, как судорогой сведена,Когда я думаю о тех солдатах наших,Двадцать второго, на рассвете, павшихИ даже не узнавших, что – в о й н а!И если есть какой-то мир иной,Где тем погибшим суждено собраться,Стоят они там смутною толпойИ вопрошают: – Что случилось, братцы?!
* * *
Порой война теряется из вида:Уже комдивы – нефронтовики.И все ж у мира, как у инвалида,Болит ладонь потерянной руки.