Желание пробить брешь в ее доспехах заставило Нора открыть рот.
— Что вы делали после того, как уехали из Вилгилага?
Венди неохотно подняла голову. Ее глаза мерцали как сапфиры.
— Мистер Нортон, если вам нужны на меня компрометирующие материалы, ищите их сами! — резко сказала она.
Ее ответ не принес Нору удовлетворения. Заставив его почувствовать себя последним мерзавцем, Венди продолжила трапезу. Нор же этого сделать не смог. Его желудок свело судорогой.
— Венди, я просто хочу побольше узнать о вас, — попытался оправдаться он, чувствуя, что совершил ошибку. Роковую ошибку.
Женщина покачала головой, не удостоив его взглядом.
Нор кипел от досады. Он не мог заставить ее говорить. Вспоминая, как откровенно и безыскусно держалась Венди до дурацкого упоминания о миллионерах, он готов был откусить себе язык.
Безыскусно? Или, наоборот, очень искусно? Говорила правду или лгала? Невозможно сказать, пока он не проверит полученные от Венди сведения. Ясно одно: одна неосторожная фраза заставила ее замкнуться. Больше она не скажет ему о себе ни слова.
Он допил вино и подал знак Бартлетту, чтобы тот вновь наполнил бокал. Бартлетт сделал свое дело молча, не поднимая глаз. Нор чувствовал себя так, словно борется на два фронта.
Неужели он ошибся в отношении Венди Рэббитс? Ошибся решительно и бесповоротно? Нор не мог отрицать, что ее страстная речь в защиту деда выглядела не только искренней, но и заставила его ощутить чувство вины.
«Может быть, он был одинок».
Эти слова больно ранили. Нор не сомневался: если бы он не отсутствовал так долго, эта ситуация не возникла бы. Или если бы он нашел время жениться, завести детей и продолжил род, сделав то, чего дед хотел больше всего на свете. Никакие друзья, как бы много их ни было, не в состоянии дать человеку чувство любви и близости, которое приносит тот, кто всецело принадлежит тебе и все время находится рядом.
Нор начинал понимать, почему его дед принял Венди Рэббитс и сделал ее членом семьи. Деньги и умелое руководство могли сотворить из этой продавщицы цветов очень многое. «Она будет моим собственным созданием», — похвастался дед Харольду Эмерсону. Дед получал несказанное удовольствие от роли Генри Хиггинса; было чрезвычайно приятно сделать кого-то звездой и ощутить отдачу от своей работы.
Если Гвендолен Рэббитс действительно выросла в нищете, она просто обязана неистово стремиться к тому, чего была лишена.
Это имеет смысл. Но пропавший миллион заставляет подозревать, что перед Нором сидит умная и хитрая авантюристка.
Нор терялся в догадках. Для ответа нужно знать больше. Намного больше. Он проклинал себя за дурацкую несдержанность, лишившую его всех преимуществ. Теперь она настороже. Нужно дать ей успокоиться. Может быть, после этого откроется что-нибудь новенькое.
Он отвлекся от мрачных раздумий, когда Венди внезапно поднялась. Она положила на стол салфетку и посмотрела на Нора. У того безудержно заколотилось сердце. Неужели их беседа продолжится?
— Прощу прощения, мистер Нортон, — со спокойным достоинством сказала она. — Я не очень хорошо себя чувствую.
Это не давало Нору ни малейшего предлога попросить ее остаться. Нортон поставил бокал и встал; учтивость требовала проводить ее вежливо.
— Мне очень жаль. Если вам что-нибудь нужно…
— Нет. Благодарю вас. — Она повернулась к дворецкому. — Бартлетт, пожалуйста, передайте Эмилю мои извинения. Я знаю, он приготовил на десерт нечто необыкновенное. Возможно, мистер Нортон оценит его усилия за нас обоих.
— Я уверен, что Эмиль все поймет, няня Рэббитс, — тепло ответил Бартлетт, отодвигая кресло так, чтобы ей было удобнее выйти из-за стола.
— Спасибо.
Венди обошла стол с грацией королевы, но, когда она остановилась рядом с Нором, тот заметил, что женщина дрожит всем телом, а в лице нет ни кровинки. Может быть, она действительно больна? Ее глаза больше не лучились. В них застыла такая боль, что Нору стало совсем скверно.
— Я позволила себе недопустимые вещи. Я больше не сяду с вами за один стол, мистер Нортон. Как было сказано утром, вы не ваш дедушка.
Нор открыл было рот, чтобы возразить. Все в нем восстало против несправедливого обвинения. Венди по-прежнему остается для него тайной за семью печатями. И он стремится раскрыть эту тайну. Хочет знать о ней как можно больше, хоть и не признается в этом даже себе самому. Но все слова вылетели у него из головы, когда глаза Венди наполнились слезами.
— Спокойной ночи, — хрипло прошептала она и быстро вышла из столовой. Нор ощутил себя чудовищем. Он заставил ее плакать!