Выбрать главу

— И все это кончилось благополучно?

— О да! За последние лет десять Сет приобрел с дюжину компаний, преимущественно мебельных предприятий на Юге, из которых иные перевел в Мексику, а также множество лесных складов, лесопилок и тысячи акров лесных угодий. И все это на деньги, взятые под залог. Я упомянул бирмингемского банкира, но были и другие. Чем больше становился размах его дела, тем легче он занимал деньги. Как я уже сказал, порой это начинало пугать, но парень ни разу не прогорел. Он не продавал ничего из того, что приобретал, все сохранял и постоянно искал новые объекты. Сделки и долги стали для Сета своего рода манией. Кто-то играет в карты, кто-то пьет, кто-то не пропускает ни одной женщины, а Сет, приобретая очередную компанию, наслаждался запахом чужих денег. А еще он любил женщин. Ну а потом он, увы, заболел. Около года назад врачи сообщили, что у него рак легких и что ему остался от силы год жизни. Излишне говорить, что он почувствовал себя раздавленным. Ни с кем не посоветовавшись, решил продать все. За несколько лет до того мы нашли в Тьюпело юридическую контору Раша. Там было несколько адвокатов, которым Сет в конце концов решился довериться. Вообще-то он ненавидел адвокатов и выгонял их с такой же скоростью, с какой нанимал. Но фирма Раша убедила его объединить все владения в одну холдинговую компанию. В ноябре прошлого года он продал эту компанию некой финансовой группе в Атланте за пятьдесят пять миллионов долларов и выплатил все долги — тридцать пять миллионов.

— Значит, чистого дохода он получил двадцать миллионов?

— Да. Плюс-минус. Было еще несколько заинтересованных лиц, включая меня. Я владел некоторым количеством акций холдинга, поэтому не остался внакладе и в конце прошлого года отошел от дел. Что сделал Сет с деньгами потом, не знаю, может, закопал на заднем дворе. Он имел и другие доходы, которые размещал за пределами холдинга. У него был небольшой дом в горах Северной Каролины и еще кое-какое имущество. Вероятно, один-два счета в офшорных банках.

— Вероятно?

— Не могу сказать определенно, мистер Брайгенс. Просто исхожу из слухов, которые доносились до меня за эти годы. Как я уже сказал, Сет Хаббард обожал секреты.

— Что ж, мистер Эмбург, вам, как его душеприказчику, и мне, как его адвокату, предстоит отследить все, чем он владел.

— Это не так трудно. Нужно лишь добраться до его конторы.

— И где она?

— В Пальмире, на территории лесного склада. Это была его единственная контора. Там заправляет его секретарша, Арлин. Я говорил с ней в воскресенье вечером. Думаю, она держит все под замком, пока не объявятся адвокаты.

Джейк отпил кофе и попытался осмыслить услышанное.

— Двадцать миллионов долларов, гм… Не думаю, что в округе Форд найдется другой человек, владеющий такой уймой денег.

— Про это, мистер Брайгенс, я ничего сказать не могу — никогда там не жил. Однако заверяю вас: здесь, в округе Милберн, точно нет никого, кто располагал бы хоть малой долей такого состояния.

— Неудивительно, это же сельский Юг.

— Вот именно. И в этом величие истории Сета. Однажды, в возрасте шестидесяти лет, он проснулся и сказал себе: да, меня сломали, но я устал жить сломленным и, черт меня побери, если я что-нибудь не предприму. Первые две сделки ему удались, и он открыл для себя прелесть использования чужих денег. Свой дом и землю он закладывал раз десять. Несгибаемый человек, кремень!

Официантка принесла овсянку для мистера Эмбурга и омлет для Джейка. Джейк посолил свой омлет, мистер Эмбург добавил в овсянку сахар.

— Он исключил своих детей из завещания? — поинтересовался он.

— Да.

Улыбка, кивок, никакого удивления.

— Вы такого не ожидали? — тем не менее спросил Джейк.

— Я ничего не ожидал, мистер Брайгенс, и меня ничто не удивляет, — самодовольно ответил Эмбург.

— И все же у меня есть для вас сюрприз, — возразил Джейк. — Он исключил из завещания двух своих детей, обеих бывших жен, которые, кстати, ни на что и не могут претендовать. Он исключил всех, кроме своего давно пропавшего брата Энсила, который, вероятно, уже мертв, но если жив, получит пять процентов, и своей церкви — тоже пять процентов. Девяносто же процентов огромного состояния он завещал своей чернокожей домоправительнице Летти Лэнг, работавшей у него последние три года.