Расписание Джейка редко менялось. Подъем в 5.30, в 6.00 — кофейня; без чего-то 7.00 — офис. Немногие начинали работать так рано, как Джейк Брайгенс, хотя теперь, достигнув зрелого возраста, тридцати пяти лет, он все чаще задавался вопросом: зачем именно ему вставать ни свет ни заря? И почему он упорно приходит в контору раньше остальных юристов Клэнтона? Ответы, некогда совершенно очевидные, становились теперь все более расплывчатыми.
Его давнишняя, со времен окончания юридического факультета, мечта стать знаменитым судебным адвокатом не потускнела. Он остался таким же честолюбивым, как и прежде. Но рутина раздражала. Десять лет в окопах, а контора по-прежнему забита завещаниями, договорами и никчемными спорными контрактами. Ни одного приличного уголовного дела, даже многообещающей автокатастрофы.
Момент славы пришел и ушел. Оправдание Карла Ли Хейли произошло три года назад, и порой Джейк опасался, что пик его карьеры позади. Тем не менее сейчас он, как обычно, отмел сомнения и напомнил себе, что ему еще только тридцать пять и он — гладиатор, у которого впереди множество побед на ристалищах в зале суда.
Пес больше не встречал его во дворе. Они потеряли Макса в пожаре, разрушившем их красивый, любимый и много раз заложенный викторианский дом на Адамс-стрит три года назад. Клан[3] поджег его в разгар процесса по делу Хейли в июле 1985-го.
Сначала во дворе крест сожгли, потом попытались взорвать дом. Джейк отослал Карлу и Ханну, что было весьма разумно с его стороны после предпринимавшихся целый месяц попыток убить его. В конце концов подожгли дом. Ему пришлось выступать в суде с заключительной речью в одолженном костюме.
Разговор о том, чтобы завести другую собаку, не заводили. Несколько раз подступались к этой теме, но откладывали. Ханна хотела собаку, и, вероятно, собака была ей необходима, поскольку девочка, единственный ребенок в семье, часто жаловалась, что ей скучно играть одной. Но Джейк, а особенно Карла, прекрасно понимали, на кого лягут хлопоты по воспитанию щенка и уходу за ним. Кроме того, они жили в съемном доме, быт еще не был устроен. Может, собака и вернула бы его к привычному состоянию, а может, и нет. Джейк часто размышлял об этом в ранние утренние часы. Дело в том, что ему самому очень не хватало собаки.
Быстро приняв душ, Джейк оделся в маленькой свободной спальне, которую они с Карлой использовали в качестве гардеробной. В этом хлипком, не принадлежащем им доме все было маленьким. И все — временным.
Мебель представляла собой унылое собрание кем-то отданных за ненужностью или купленных на блошином рынке по дешевке старых вещей. Ее планировалось выбросить, если когда-нибудь дела, как они надеялись, пойдут лучше, хотя Джейк вынужден был признать, что пока никакого движения в этом направлении не наблюдалось.
Их иск к страховой компании увяз в досудебной трясине. Он подал его через полгода после вынесения вердикта по делу Хейли, когда пребывал на вершине славы и преисполнился уверенности в себе. Неужели страховая компания посмеет обмануть его? Дайте ему любое жюри присяжных в округе Форд, и он снова добьется своего и выиграет любое дело.
Но самодовольство и кураж улетучивались по мере того, как они с Карлой постепенно осознавали: заключенный ими изначально договор предусматривал страхование далеко не в полном объеме. В четырех кварталах от нынешнего жилья возвышался пустой и израненный остов их бывшего дома, год за годом накапливая опавшую листву. Соседка миссис Пикл приглядывала за ним, но особо приглядывать было не за чем. Соседи хотели, чтобы на месте пепелища вырос новый прекрасный дом, в который вернутся Брайгенсы.
Джейк тихо прошел в комнату Ханны, поцеловал ее в щечку и получше укрыл одеялом. Девочке семь лет, их единственный ребенок, и других, похоже, не будет. Она ходила во второй класс клэнтонской начальной школы, находящейся за углом детского сада, где преподавала ее мать.
В маленькой кухне Джейк нажал кнопку кофеварки и следил за ней, пока она не зашумела. Открыв портфель, потрогал свой полуавтоматический девятимиллиметровый пистолет в кобуре и засунул в портфель несколько папок с делами.
Он привык носить с собой оружие, и это его огорчало. Как можно жить нормальной, все время держа под рукой пистолет? А что делать, если твой дом сжигают после попытки взорвать его, твоей жене угрожают по телефону, в твоем дворе сжигают крест, мужа твоей секретарши избивают до потери сознания, и впоследствии он умирает, нанимают снайпера, чтобы убить тебя, но тот промахивается и убивает охранника, сеют террор в течение всего процесса и продолжают запугивать еще долгое время после его окончания?