– Ты нравишься ему только потому, что ты шлюха! – кричала Джун.
– Нет, я нравлюсь ему, потому что я – это я! – кричала в ответ Изабел. – Кем ты никогда не будешь, мисс подхалимка-паинька.
В те дни они наговорили друг другу много ужасного. Когда Изабел рассказала Эдварду об их яростных спорах, он заметил:
– Знаешь, Иззи, если девяносто девять процентов того, что говорит о тебе Джун, не имеет ничего общего с правдой, то же самое верно и в отношении твоих слов в ее адрес. Подумай об этом.
Изабель прислушалась к его словам. Но затем они с сестрой вернулись к ссорам, и однажды Джун сказала такое… Изабел побелела от ее слов и задрожала так сильно, что Джун пришлось побежать за тетей Лолли.
Не прошло и дня, как ссоры возобновились: Джун настаивала, что тринадцать лет – совсем немало, чтобы встречаться с мальчиком – шестнадцатилетним мальчиком. Отчаянно старалась привлечь внимание Эдварда, набивая лифчик ватой, чтобы увеличить грудь, и подкрашивая губы блеском с ароматом персика. Тетя Лолли вынуждена была перевести Джун к четырнадцатилетнему куратору женского пола по имени Сара, которую Джун в итоге тоже принялась обожать. Но пропасть между Изабел и Джун увеличилась, они так и не сумели ее преодолеть. Каждый раз, когда к Изабел приходило осознание, что для восстановления мира с сестрой ей нужно всего-то перестать реагировать, она тут же реагировала. Очень сильно. И бежала к Эдварду.
В ту страшную зиму они были неразлучны. Долгие прогулки от причала до причала в Бутбейском порту… Они закутаны по случаю морозной погоды, сильные руки Эдварда обнимают ее, пока они сидят, глядя на суда в доках. Изабел прижимается спиной к темно-синему пуховику, Эдвард согревает ей лицо ладонями в перчатках. Они намотали не одну милю, гуляя по гавани, потягивая купленный навынос горячий шоколад. Чем дальше от гостиницы уходила Изабел, тем менее несчастной себя чувствовала. Однажды вечером в конце весны они с Эдвардом лежали под дубом на заднем дворе гостиницы, держась за руки и разглядывая звезды, которые мерцали, намекая на возможности и наполняя Изабел надеждой.
– Нам надо заключить договор, – произнес Эдвард, не отрывая взгляда от звезд. – Ты и я, навсегда вместе. Только вдвоем.
Она сжала его ладонь.
– Только вдвоем. Вместе навсегда.
– И никаких детей. Никаких детей, которые могут превратиться в переживших утрату, потерянных сирот, как мы.
Изабел повернулась к нему, благоговея перед правотой Эдварда. Всего шестнадцать лет, а какая мудрость…
– Никаких детей.
– Значит, договорились. – Эдвард кивнул. – Никаких детей. Только ты и я. Навсегда.
Они крепко сжали руки и смотрели на звезды, пока тетя Лолли не позвала Изабел в дом.
На много лет она забыла об этом договоре.
Но теперь им по тридцать одному году. Их браку десять лет. Они живут в Уэстпорте, красивом городке в штате Коннектикут, населенном молодыми семьями с детьми. Изабел крепче сжала ключи от машины, уставившись на бугристый ком теста для пасты, вспоминая, как год назад поймала себя на том, что вглядывается в маленькие личики в детских колясках, и странное волнение заставляло ее останавливаться, просыпаться по ночам, думать о том, что, возможно, они ошиблись, перестраховываясь.
До двадцати восьми лет Изабел была довольна жизнью. Никакого материнского инстинкта не чувствовала. Но по мере того как Эдвард стал отдаляться, уходить в себя, все дольше задерживаться на работе, рассказывать что-то о делах, а потом говорить: «Да ладно, ты все равно не поймешь», Изабел стала ощущать неосознанную потребность.
Затем настал день, уже больше года назад, когда она консультировала одну семью в больнице, где добровольно работала консультантом по ситуациям, связанным с потерей близких. Это была молодая вдова с семимесячным младенцем и чудесной, заботливой многочисленной родней. Кто-то из них попросил Изабел на минутку подержать малышку.
От приятной, необременительной тяжести в своих руках Изабел ахнула. Она сразу поняла, что хочет ребенка, а договор, который она заключила страдающим подростком, больше не имеет отношения к ее жизни. Кроха, которую она держала, потеряла отца. Но это не означало, что она лишится любви, что жизнь ее будет ужасной.
Изабел хотела ребенка. И проверила свои чувства. Долго все обдумывала, пока не убедилась настолько, что готова была забеременеть в ту же минуту.
Несколько месяцев назад она заснула, представляя, как будет выглядеть их ребенок – унаследует ли он или она рыжевато-каштановые волосы и римский профиль Эдварда или ее зеленоватые глаза и лицо сердечком.