– Повторите еще раз, – требую я.
Серенити закатывает глаза. Мы уже час сидим у нее в гостиной, пока она пытается припомнить все подробности своего десятисекундного сна, в котором видела мою маму. Я точно знаю, что это была мама, потому что на ней был голубой шарф, вокруг слоны и… потому что, когда человек отчаянно хочет во что-то поверить, можно убедить себя практически во всем.
Возможно, Серенити поискала информацию обо мне в Интернете, как только я вышла за дверь, и тут же наспех придумала какой-то безумный сон, в котором были слоны. Но если ввести в поисковую систему «Дженна Меткаф», придется пересмотреть три страницы, прежде чем найдется хотя бы что-то о моей маме, и даже там, в статье, я упоминаюсь только как трехлетняя дочь. На свете так много Дженн Меткаф, которые очень много сделали в жизни, и моя мама слишком давно исчезла. К тому же откуда Серенити было знать, что я вернусь за забытым шарфом?
Если же она действительно знала, что я вернусь, это доказывает лишь то, что она настоящий экстрасенс, разве нет?
– Послушай, – говорит Серенити, – мне больше нечего тебе рассказать.
– Но моя мама дышала?
– Женщина, которую я видела во сне, дышала.
– Она ловила ртом воздух? Издавала какие-либо звуки?
– Нет. Она просто лежала. Просто… я почувствовала, что она дышит.
– Она жива, – бормочу я скорее себе под нос, чем обращаясь к Серенити, потому что мне нравится, как слово «жива» наполняет все мое естество пузырьками, словно в кровь мне накачали углекислого газа. Знаю, я должна была разозлиться или расстроиться, получив даже такое призрачное доказательство, что моя мама может быть жива – что она бросила меня и носа не казала целых десять лет! – но меня переполняет счастье от того, что если я использую все возможности, то смогу ее снова увидеть.
А потом уже буду выбирать: ненавидеть ее или спросить, почему она не вернулась за мной.
Или я могу просто прижаться к ней и предложить начать все с чистого листа.
Неожиданно мне приходит в голову одна мысль.
– Ваш сон. Новое доказательство. Если вы сообщите полиции то, что рассказали мне, они вновь откроют мамино дело.
– Милая, ни один следователь в этой стране не станет принимать сон экстрасенса всерьез и «подшивать» к делу в качестве официального доказательства. Так любой окружной прокурор мог бы вызвать Кролика Банни в качестве свидетеля в суд.
– А если все так и было на самом деле? Если ваш сон – настоящий отрезок прошлого, который прокручивается у вас в памяти?
– Информация извне приходит не так. Как-то у меня была клиентка, которая приходила пообщаться с умершей бабушкой. Ее бабушка явилась на сеанс, показала мне Великую китайскую стену, площадь Тяньаньмэнь, Мао Дзэдуна, печенье с предсказаниями. Казалось, она делала все, что в ее силах, чтобы я произнесла: Китай. Поэтому я спросила у клиентки, бывала ли ее бабушка в Китае, увлекалась ли фэншуй или чем-то подобным, но клиентка возразила, что это совершенно не похоже на ее бабушку. Все это какая-то бессмыслица. Потом бабушка показала мне розу. Я сообщила об этом клиентке, и та сказала: «Моей бабушке больше нравились полевые цветы». Я думаю: «Китай… роза… Китай… роза». И тут клиентка смотрит на меня и говорит: «Знаете, когда она умерла, я унаследовала китайский сервиз. На нем изображена роза». Я не понимаю, почему бабушка показывала мне китайские блинчики с овощами, вместо того чтобы просто показать соусник с нарисованной на нем розой. Это я и пытаюсь до тебя донести – слон на самом деле может обозначать не слона. Это может быть намек на что-то другое.
Я недоуменно смотрю на экстрасенса.
– Но вы же дважды сказали мне, что она не умерла.
Серенити медлит с ответом.
– Послушай, ты должна знать, что у меня не идеальный послужной список.
Я пожимаю плечами.
– Если вы облажались один раз, это не значит, что облажаетесь снова.
Она открывает рот, чтобы ответить, но потом резко захлопывает его.
– В прошлом, когда вы занимались поиском пропавших, – продолжаю я, – как вы это делали?
– Брала вещь или игрушку ребенка. Потом отправлялась с полицией на место исчезновения, пытаясь по минутам воссоздать, что видел ребенок, – отвечает Серенити. – Иногда меня посещало… озарение.
– Как это?
– Как будто в голове что-то мелькало: уличный знак, какой-то пейзаж, модель автомобиля, однажды даже аквариум с золотой рыбкой, который, как потом оказалось, находился в комнате, где держали ребенка. Но… – Серенити беспокойно ерзает, – вероятно, мои экстрасенсорные каналы немного засорились.
Не понимаю, как экстрасенсы могут не ошибаться, если – по словам самой Серенити – информация, которую она получает, может содержать как прямое указание на что-то, так и нечто совершенно противоположное. Мне кажется, что гадание – это самая безопасная на свете страховка. Да, возможно, что слон, которого видела Серенити, в действительности метафорический образ огромной преграды, с которой столкнулась мама, но, как сказал бы Фрейд, может быть, слон – это всего лишь слон. Есть один способ узнать.