— Ага. Интересно, а он сам-то понимает, насколько? Любой герцог, иль король даже, полновесный золотой отвалил бы, что б в его конюшне гном заправлял. Только их ведь обычно из горы не выманишь, — поддакнул Ворон.
— Скажите, уж, что они среди людей вообще плохо приживаются. Фейрум — редкий случай. Все, пошли внутрь, — закончил, может и интересный, но совсем несытный разговор Тай. И, ухмыльнувшись со словами: — Будем надеяться, что этот трактирщик готовит так же хорошо, как нанимает конюхов, — направился к двери.
Войдя в общую залу, друзья, по совету гнома, не стали усаживаться за стол в ней, а направились к дальней стене, где виднелись два проема завешанных тканью. Бросив только беглый взгляд по сторонам, им стало понятно, насколько полезным был совет местного конюха.
Справа три стола были составлены в один. На нем неровно громоздились тарелки и миски с едой. Горы пирогов и ломтей хлеба были свалены на уже грязную скатерть вперемешку с костями и объедками. Поверх же этих неаппетитных завалов, вкривь и вкось, стояли кувшины с пивом и бутыли с самогоном, часть которых уже пустыми валялась под столом, вместе с черепками битой посуды.
Вокруг же этого безобразия, пьяные, расхристанные и неопрятные, сидели полтора десятка мужиков. Еще пяток этих безобразных личностей валялись на лавках и под тем же столом.
Шум стоял неимоверный. Кто-то из пьянчужек пытался петь нестройными хриплыми голосами, кто-то — говорить, не слушая и перекрикивая собеседника. А над всем этим возвышался огромный рыжий детина и призывал поднять кружки за свое здоровье.
Слева же от прохода также стояли три стола, но, по отдельности, в рад.
За одним из них сидели, уткнувшись носами в тарелки и быстро работая ложками, трое служителей Светлого, видимо низшего ранга, раз не смогли позволить себе отдельную комнату. А может, это из положенного их сану смирения, они стоически выносили соседство похабной компании. Но по какой бы из причин они тут не находились, все же капюшоны своих белых ряс служители так и не сняли, и явно старались побыстрее насытиться.
За другим столом расположились четверо мужчин. Трое из них были одеты добротно, но скромно. Один же, отличался от всех более дорогой и безвкусно-яркой одеждой, как одеваются недавно разбогатевшие торговцы, каковым он, скорее всего, и являлся. А остальные, значит соответственно, были его приказчиками или охраной.
В тот момент, когда друзья переступили порог, эта компания уже расплачивалась, готовясь уйти.
Купчик, видимо из привычной жадности, пытался торговаться, и спорил с бойкой девицей, нависшей над их столом. Тем не менее, он то и дело оглядывался на буйных соседей, и было заметно, что любимое дело сегодня его не увлекает.
Когда наши путешественники, уже отдернув занавеску, заходили в комнатку, он, все-таки решив, что нынче будет безопасней не торговаться долго, кинул на стол несколько монет и ринулся вверх по лестнице туда, где, наверное, располагались помещения для проезжающих. Его спутники скоренько последовали за ним.
Штора из плотной тяжелой ткани отгородила друзей и от самой общей залы, и даже, кажется, притушила громкий шум, доносившийся оттуда, сделав невидимым его источник, а потому обезличив и успокоив привлекаемое к нему внимание.
Комнатка же, в которой ни оказались, была мала — в ней помещался только стол и две лавки по бокам. С потолка свешивалась лампа, еле горящая маленьким огоньком — по-видимому, рачительные хозяева в отсутствие посетителей экономили. Так что первым делом путники прибавили пламя в светильнике и уже в ясном свете оглядели комнату более пристально.
Ничего так. Стены ее оказались свежепобелены известью, на окошке пестрели занавески с оборками и на подоконнике стоял расписной горшочек с цветущей геранью. Стол же тщательно выскоблен, а лавки накрыты стегаными покрывальцами. Все было чистым и по-деревенски обстоятельно ухоженным. Появилась надежда, что, несмотря на непотребную компанию по соседству, сам по себе трактирчик вполне приличный, и можно будет ожидать достойной трапезы.
Стали рассаживаться.
Самый младший нырнул на правую лавку, вглубь к самому окну, привычно выбирая место так, что бы татуированная сторона лица была обращена к стене. Рядом с ним присел Ворон, а Тай расположился напротив. Отстегнув мечи, далеко их убирать не стали, положив на лавки рядом с собой. Это и понятно, при таком соседстве надо быть настороже. А вот свои лук и колчан Корр поставил в угол — все равно при заварухе в помещении они не помощники.
Только расселись, как штора отодвинулась и в комнатку вплыла девица, та, что давеча препиралась с купчишкой в зале. Не юная, но еще вполне свежая, она, споро расстелив скатерть, стала перечислять, чем может попотчевать дорогих гостей.