Хорошо отзывался полковник Л. Матвеев и о семье Владимира Путина. «Надо сказать, — замечал он, — что в отношении семьи Владимира Владимировича я был спокоен. Супруга его — Людмила Александровна — никогда не была меркантильной женщиной. Сам Владимир Владимирович тоже был очень скромен в своих запросах. Отношения между ними были хорошими, и жили они без ссор. Так что и здесь все было в порядке. Что скрывать — в Германии имелось много соблазнов, в том числе и для офицеров. Ведь деньги, которые им выделялись для работы, были практически бесконтрольными, только на честность сотрудников и полагались. Да, я мог, конечно, какого-то сотрудника проконтролировать. Но в отношении Владимира Владимировича подобных мыслей никогда не возникало. Он — кристально честный человек. Наверное, это сейчас прозвучит смешно, но по своей сути Путин совершенно не карьерист. Я знал карьеристов, которые быстро продвигались по службе за счет каких-то, скажем так, «приемов». Но знал я не карьеристов, которые тоже быстро росли. Есть люди, которые всего добиваются своим трудом, которые просто работают. Путин — работал. В этом смысле Путин — рабочий человек»[41].
Падение Берлинской стены и крушение ГДР
Владимир Путин хорошо знал положение дел в Германии, в первую очередь в ГДР, и ход событий в этом государстве вызывал у него тревогу. Во главе Германской Демократической Республики и Социалистической единой партии Германии стоял в конце 1980-х годов Эрих Хонеккер. Дрезденскую организацию СЕПГ возглавлял Ханс Модров, который уже с конца 1988 года выступал на пленумах ЦК СЕПГ с критикой политики Э. Хонеккера. Положение дел в стране ухудшалось, и внутреннее напряжение в обществе росло, но внешнему наблюдателю все это было трудно заметить. Никто не ждал взрыва и не готовился к нему. На протяжении 1989 года в ГДР шла подготовка к празднованию 40-летия государства, которое было провозглашено 7 октября 1949 года. Торжественное заседание по этому случаю прошло как обычно 6 октября, и Эрих Хонеккер сделал большой доклад об успехах республики. Делегацию от СССР возглавлял Михаил Горбачев, который также выступил с речью. Вечером 7 октября праздничные мероприятия переместились на главную улицу Берлина Унтер-ден-Линден, где должно было состояться традиционное факельное шествие. Михаил Горбачев позднее вспоминал: «Мимо трибун, на которых находились руководство ГДР и иностранные гости, шли колонны представителей всех округов республики. Зрелище было, прямо скажем, впечатляющее. Играют оркестры, бьют барабаны, лучи прожекторов, отблеск факелов — а главное, десятки тысяч молодых лиц. Участники шествия, как мне говорили, заранее тщательно отбирались. Это были в основном активисты Союза свободной немецкой молодежи, молодые члены СЕПГ и близких к ней партий и общественных организаций»[42].
Из ГДР Михаил Горбачев направился в ФРГ, на встречу с Гельмутом Колем. Однако всего через десять дней после торжеств по случаю 40-летия ГДР в Берлине и по всей территории республики начали происходить события, которые очень скоро приняли стихийный и неуправляемый характер. 17 октября в Берлине состоялось заседание Политбюро ЦК СЕПГ, на котором было решено освободить от всех постов в партии и государстве Эриха Хонеккера. Преемником его стал Эгон Кренц. Это было воспринято населением республики как уступка народу и как ослабление власти. Уже через день в Германии начались массовые манифестации, но без каких-либо беспорядков и даже без радикальных призывов. Над 75-тысячной демонстрацией в Лейпциге был поднят лозунг «Мы — народ». 27 октября 1989 года Государственный совет ГДР объявил об амнистии всех граждан, бежавших ранее на Запад или осужденных за попытку такого побега. Была прекращена передача в эфир наиболее одиозных телевизионных программ. 4 ноября в Восточном Берлине в грандиозной оппозиционной манифестации приняло участие более 700 тысяч человек. Германия пришла в движение, и напряжение росло. Владимир Путин и его коллеги наблюдали за всеми этими событиями со все возрастающей тревогой.