— Со статусом ясно, — сказал я без особого воодушевления. — Ну а что скажешь по поводу вклада?
— Что-то охрип я от долгого говорения — отвык… — Абердох промочил горло и сразу же налил по новой. — Со вкладом — все еще проще. Как ты знаешь — ценная информация, порой стоящая очень больших денег, ну очень, — может оказаться и не у сановной персоны, а у человека, условно говоря, случайного. Из низов, скажем так. Но от этого она своей ценности не теряет, верно? И вот человек такой, каким-то способом пронюхав, где этот товар можно продать надежнее и выгоднее всего, прибывает сюда и эту свою информацию предъявляет. Ее оценивают и к нему приглядываются в те несколько дней, которые ему приходится тут провести, пока привезенная им информация проверяется по другим каналам: она может ведь оказаться и просто липой, захотелось человеку шальных денег… Если это липа — думаю, дальнейшее объяснять тебе не нужно. Если же товар добротный — ему предлагают сделать выбор.
— Не понимаю: чего тут выбирать?
— Ему говорят: мы это купим, можете получить свои деньги и улетать восвояси, там вы забудете о нас и поживете в свое удовольствие. Но вы можете просто подарить нам этот товар и остаться у нас работать — в конечном итоге это принесет куда больше. Или можете, вернувшись к родным пенатам, продолжать дальше в том же духе, стать, так сказать, членом-корреспондентом — тогда получите каналы связи и, помимо постоянной ставки, вам заплатят гонорар за каждую новую информацию — в зависимости от ценности, на это существует твердая шкала расценок. Человек волен выбрать любой вариант. Большинство идет на третий, второй предлагается вообще очень немногим, ну а остальные проходят по первой схеме: берут деньги и покидают эти гостеприимные края, чтобы понаслаждаться такой жизнью, о какой прежде могли только мечтать…
Последние слова Абердох произнес со странной интонацией, мне издавна знакомой.
— Но домой они почему-то не возвращаются, — продолжил я.
— Ни домой, ни куда бы то ни было. Дай они себе труд подумать, сообразили бы: все, что они здесь видели и слышали, уже само по себе является секретом, целым набором секретов, который Рынку, понятно, не нужен, но многие Службы не пожалели бы немалых денег за такую информацию.
— Рынок со Службами не дружит?
— Рынок транснационален, Службы — национальны. Запад есть запад, Восток есть восток… Сам понимаешь.
— Значит, таких просто…
— Нейтрализуют, — закончил он. — Давай-ка — чтобы им легко лежалось…
«Слишком бодро берет он на грудь, — подумалось мне. — А хотя — может, тут и нельзя иначе, откуда мне знать?»
— Так что в твоем нынешнем качестве, — сказал Абердох, глотнув и занюхав какой-то пахучей травкой, — сам понимаешь, тебе тут рассчитывать не на что, кроме похорон — и будут они скромными. Ты явись к ним с хорошей информацией, или же стань где-нибудь министром хотя бы — тогда другое дело, тогда сможешь рассчитывать на успех твоего предприятия. Просек?
Я только кивнул, размышляя.
— А уж если это получится — заранее посоветую: с ними будь скромен. Не хвались защитой. Дай им пошарить у тебя в памяти. Все нужное спрячь. Если тебе поверят, то дадут контрольное задание. Своего рода экзамен на зрелость. Такая вот шема.
«Шема» — он всегда произносил вместо «схема». Вообще язык его был со странностями.
— Ну, не вешай носа, — подбодрил он. — Ничего еще не потеряно. О чем задумался?
— Думаю — как бы побыстрее сделаться министром. Или хотя бы раздобыть стоящую информацию.
— Об этом успеешь помечтать, когда окажешься в местечке поспокойнее. А сейчас размышлять тебе надо о том, как подобру-поздорову унести отсюда ноги.
— Если бы! Но тогда мое дело накроется. Нет. Не могу об этом думать и не стану.
— Так до чего ты додумался?
— Не успею я стать министром: времени мало. Таковы условия задачи, — объяснил я. — Придется искать информацию. Где-нибудь поближе. Не посоветуешь?
Он немного подумал.
— Есть, конечно, вариант: тут же, на Топси, только в другом месте. Вот слушай…
И он объяснил мне, что именно имел в виду: