– Я вас очень люблю, Кать, я не знаю… если это всё правда, как вы без меня?
– Замолчи! – сказала Катя. Глаза заслезились. – Не говори так! Ничего с нами не случиться! Ты будешь жить! Цифры ничего не значат!
Гена молчал. Катя заплакала. В голове у Гены рождались и умирали многие мысли, но одна, самая гадкая, не желающая умирать, крепла и набирала силу. А что, если значат?..
Поцеловав жену в живот Гена поднялся. Чмокнул Катю в щёку. Через силу улыбнулся. Жена, с мокрыми глазами, будто маленькая девочка, которой папа не купил мороженное, молча наблюдала за передвижениями мужа. Гена сложил собойку. Упаковал всё в рюкзак. Вышел в прихожую. Катя осталась на кухне.
– Всё хорошо, Кать, – сказал Гена обуваясь. – Ты права. Цифры ничего не значат. Не скучай. Ещё две ночки и буду весь твой.
Катя шмыгнула носом, улыбнулась. Вышла из кухни и подошла к мужу, который уже накидывал здоровенную чёрную куртку, будто медвежью шкуру. Погладила великана по бородатой щеке, поднялась на цыпочки, чмокнула.
– Удачи, солнце, – сказала Катя.
– Я люблю тебя, поцелуй Савку, – сказал Гена.
– Обязательно.
Гена на секунду задержался в проёме. Посмотрел в лицо Кати. Маленькое, с еле заметными веснушками.
– Я люблю тебя… – сказал Гена.
– И я тебя люблю, – сказала Катя.
Гена шёл на работу. Снег хрустел под подошвой. Холодный ветер пытался заморозить лицо. Гена думал. Мысль, уже окрепшая и набравшая силы, заставила принять решение. Он не желал проверять, значат ли что-нибудь цифры или нет. Если ему осталось две недели… если через две недели он умрёт, то эти последние дни он проведёт с семьёй.
Отработав ночную смену, Гена переоделся, но завод покидать не спешил. Он поднимался на второй этаж к начальнику, чтобы обсудить с ним одно дело. Александрович был нормальным мужиком и всегда хорошо отзывался о нем, так что Гена был уверен, что он войдёт в его положение.
Постучав в дверь кабинета начальника, Гена, не дожидаясь разрешения, вошёл. Александрович сидел за длинным лакированным столом и разговаривал по телефону:
– Да и скажи ему что бы связался с Елизаровым по поводу брака, у нас в этом месяце завал какой-то, ещё учёные эти… Кирилов? – отвлёкся начальник. – Тебе чего?
– Александрович, я к вам по серьёзному делу.
– Подожди… Люда, скажи ему что бы зашёл ко мне. Да… Потом, сейчас не могу у меня люди. Всё давай, – сказал он и положил трубку. – Жалуйся.
– У меня к вам просьба одна. У нас ведь сейчас на спинах цифры, сами знаете какие, так вот… – сказал Гена и собрался повернуться спиной к начальнику.
– Только не нужно вот этого, – остановил Гену начальник. – Мне какое дело?
– Это напрямую связано с моей просьбой, иначе вы не поймёте.
– Твою же… Ладно, показывай.
Гена повернулся спиной, и начальник увидел зелёную полоску чисел.
– Ну и чего ты от меня то хочешь? Сказано же, что цифры ничего не значат.
– В этом то и дело. Значат, не значат, у меня уверенности в этом нет никакой. Я хочу за свой счёт взять две недели.
Начальник, услышав просьбу, секунд тридцать помолчал. Затем поднял брови и опустил. Выпустил воздух. Хриплым басом сказал:
– Ох Кирилов… Сядь, – он указал рукой на расположенные вдоль стола стулья. Гена подошёл, выдвинул один. Сел. – Ладно, Ген, послушай. Цифры эти и прочее. От властей распоряжений не поступало. Единственное, что у нас есть это сообщение по телевизору и то весьма сомнительное. На данный момент нет никакой конкретной информации. Ты у меня один на фоконах. По плану завал. Ну кем я тебя заменю? Сам подумай. Бабы ваши фоконы отшлифуют?
– Но ведь я имею право… вы что хотите сказать, что не отпустите меня?
– Не торопись. Отпустить то я тебя отпущу. Но после того, как доделаешь партию.
– Да в гробу я видел эту партию! – крикнул побледневший от злости Гена. – Я что последние дни на заводе должен гнить?
– Ты успокойся. Согласен, ситуация не приятная, но и ты пойми, из-за каких-то цифр, которые могут что-то значит, я не могу остановить цех. Закончишь партию и можешь брать за свой счёт. По-другому никак.
– Да вы шутите что ли?! Я с семьёй побыть хочу! Откуда знать, вдруг это всё правда!..
– Возьми себя в руки! В конце концов ты мужик или кто? – повысил голос начальник. – Выбрось из головы эту херню, как баба, ей-богу.
– Федя доделает.
– Федя твой на кристаллах. У него своей работы хватает.
– Не отпускаете значит?
– Не могу.
– Тогда я не выйду на работу. Сами свои стекляшки шлифуйте! – сказал Гена и приподнял пятую точку со стула, но начальник попросил задержаться.
Александрович тяжело выдохнул воздух, голос сделался хриплым ещё сильнее.