– Не переоценивай себя. Здесь, дома, тебя много кто ждет. Мы тревожимся о тебе. Многие из твоих коллег, которые уважают тебя, как специалиста, тоже беспокоятся о твоем здоровье. Они ждут, когда ты вернешься к своей работе или, возможно, займешься чем‑то еще, что принесет тебе радость и удовлетворение.
Мия содрогнулась, снова придя в смущение оттого, что потеряла работу: «Чем‑то еще?»
– Ты могла бы попробовать себя в другой области. Ты еще молода.
– Не так уж молода, Мадди, – ответила Мия, чувствуя себя старухой. – Я думала об этом. Моя жизнь в Чарльстоне была тесно связана с Чарльзом. Меня волновали его положение и его цели. Его будущее было моим будущим. Даже моя работа в отделе по связям с общественностью в очень большой мере была связана с тем, что я налаживала контакты для него. Теперь все изменилось. У меня нет работы. У меня нет мужа. Женщины, которой я привыкла быть, больше нет.
– Неважно, я все равно люблю эту женщину.
– Я тоже люблю ее. Но мне нужно понять, кто я теперь.
– Не могла бы ты искать себя дома?
Мия снова перевела взгляд на долину, распростертую у подножия Голубого хребта[8]. Мысль вернуться в Чарльстон, где подробности ее постыдной истории, вероятно, не сходят с языка у ее знакомых, была невыносима. Еще одна печальная глава в трагической жизни Мии Лэндан. Если бы она теперь вернулась в Чарльстон, ей пришлось бы опять сносить сострадательные взгляды и слушать, как знакомые из лучших побуждений нашептывают ей соболезнования.
– Мадди, то, что я пережила, было слишком сокровенным. Я посмотрела в лицо смерти. Я больше никогда не смогу стать прежней. Это мой шанс понять, для чего я живу, чего я в самом деле хочу в жизни. Независимо от того, будет ли она длинной или короткой.
– О Мия… – На линии воцарилась продолжительная тишина, Мадди пыталась побороть волнение. Потом она заговорила уже гораздо более мягким тоном: – Итак, ты собираешься провести время в полном одиночестве?
Лицо Мии осветилось беззаботной улыбкой.
– В одиночестве, это я могу тебе обещать. Здесь нет телевизора, только радио в моей машине. Хочешь верь, хочешь не верь. Я могу воспользоваться телефоном только здесь, в городе. Но это приятное одиночество, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я буду сюда приезжать от случая к случаю, но я обязательно позвоню тебе.
– Подумай. Как следует.
Мия засмеялась:
– На самом деле я в конечном счете не совсем одна. Кажется, в хижине живут привидения.
– Что?
– Я только что узнала, что она принадлежала одной старой затворнице по имени Кейт Уоткинс. С ней связана какая‑то скандальная история. Говорят, что она убила своего любовника.
– О потрясающе. Ты меня успокоила.
– Это случилось несколько десятилетий тому назад. Как бы то ни было, она много лет жила в этой хижине одна, почти ни с кем не общаясь. У нее был ребенок, девочка, которая сбежала, как только подросла и собралась замуж. Кейт же осталась в хижине. Она стала настоящей отшельницей. После ее смерти хижину заперли, и с тех пор в ней никто не останавливался.
– Видимо, веселенькое местечко.
– Да нет, здесь довольно мрачно. По правде сказать, убого, все совершенно заброшено. Думаю, что понимаю, почему Белла никогда не приезжала сюда.
– Можно ли ее винить? Это довольно грязная семейная история. Как ты можешь оставаться там одна?
– Довольно странно, но мне здесь нравится. Как бы мало я ни знала о Кейт, но она мне тоже почему‑то нравится. И то, что она убила своего любовника, вовсе не отталкивает меня от нее. Я каким‑то образом способна переступить через это.
Мадлин засмеялась, но потом заговорила серьезно:
– Правда, Мия, как долго ты собираешься пробыть там?
– Я решила провести здесь несколько недель. В любое время я могу вернуться домой. Но наверняка не позднее сентября. Белла хочет сдать дом в аренду.
– А как ты собираешься вести себя с Чарльзом?
– Никак. Путь сам решает.
– Ты хочешь, чтобы я сообщила ему, где ты?
Мия на мгновенье задумалась. Что ей больше всего было необходимо, так это держаться подальше от Чарльза.
– Нет.
– Судья может это истолковать так, будто это ты оставила его.
Мия горько усмехнулась.
– Забавно. – А потом со смирением в голосе произнесла: – Какое это имеет значение? У нас не хватит денег, чтобы поговорить об этом.
– Это мой следующий вопрос.
– Скажу только, что сегодня, сняв несколько сотен долларов в банкомате, я практически обнулила счет. Больничные счета продолжают нас разорять.