– Хай-хай? А чем дублировать? – удивился офицер.
– Да по старинке, световодами. Да световоды есть, а боекомплект не дают. Говорят, вы не оружейники, и вообще на кой черт он вам в ознакомительный период…
– А что у тебя лицо разбито? – спохватился офицер.
– При чем тут лицо, мы боекомплект пришли загружать, а нам не дают!
– Понял, что ничего не понял, – сознался офицер. – Старший? Идем на склады, разберемся с боекомплектом. Я как-никак материально ответственное лицо…
– Ну это обычное дело, что ничего не понял, – согласился техник философски. – Бардак…
Видимо, разбитое лицо оказало на техников магическое действие, потому что они после складов не сбежали, а зашли еще в трофейный сектор, чего-то там взяли, страшно тяжелое и неудобное. Потом наведались в медблок, потом долго лазили в битой технике, которую натащили в матку тральщики, и везде офицер по подсказке техников что-то требовал, заверял и брал под личную ответственность властью офицера, ничего не понимая и потому холодея от мысли, что документов набирается не на один трибунал. Где-то в процессе с ним пересекся Буревой, недоуменно оглядел, подумал себе чего-то, переговорил с экипажем, в результате обгавкал за то, что он забыл в истребителе свой летный шлем, вручил его и исчез. И тут же по внутреннему переговорнику посыпались указания, все из разряда «зайти, отобрать силой, утащить». Техник поглядывал странно, потом не выдержал и спросил, зачем летный шлем на голове внутри матки? Чтоб потелось лучше, что ли?
– Положено! – рявкнул офицер, злясь на самого себя.
Техник с чего-то потрогал скулу, пробормотал вполголоса «все люди как люди, одни мы дураки» и свернул диалог. Тем более что шлем действительно было положено на дежурстве носить не снимая, имелась такая инструкция, да кто бы ее соблюдал.
До конца дежурства они молча получали, визировали, таскали и устанавливали на истребитель всякую хрень, так что в результате изящный недавно боевой дисколет превратился действительно в какого-то черта. Рогатого.
– Уф, – сказал в конце смены взопревший офицер.
– Ага, – поддакнул техник. – Чтоб я вас еще обслуживал. Переведусь во вторую эскадрилью, к нормальным. Напрягаемся, стараемся, а смысл? Никому ничего не надо, а нам зачем? Всю империю на своих плечах не утащить, экзоскелет треснет! Все нормальные не напрягаясь дожидаются пансиона, нам домики обещали в зеленой зоне центральной базы, но с вами разве доживешь…
И тут события понеслись.
– Боевая тревога! – заревел в переговорнике голос Буревого. – «Семерке» старт! Кэп, твою Даждь-бога мать, ты где? Старт!
Кэп дал старт. Ремзона, стартовые площадки, люк – есть!
– Скафандр и личное оружие! – отрывисто приказал командир. – Надеть, а не пялиться! Куда?! Панель управления огнем ставь, вторым стрелком будешь! Нафиг нам навигация в ближнем бою? Навязался на наши головы, м-мать твою Даждь-бога милостию…
Люк переходной кишки мягко надвинулся, отсекая мирные шумы стартовой площадки.
– Серж! – рявкнул командир. – Шевели хордами, сожгут!
– Куда шевелить, через иллюминатор, что ли?! – огрызнулся пилот. – Выпускающие где? Я за них створки не открою!
– Торпеду им в задницу! – мгновенно взбесился стрелок.
– Действуй! – решил командир.
Замерев от ужаса, офицер смотрел, как вынырнула из-под диска торпеда – своя, российская торпеда! – и ударила в створку своей же стартовой площадки, самой надежной стартовой площадки в мире…
Защелкали диафрагмы компрессионного периметра, рухнула штора, спасая техников в ремонтной зоне, воздух, дым и пар клубами вырвались наружу, разом упало до аварийного освещение…
– Х-ха! – свирепо крикнул пилот и кинул дисколет в пролом.
«Семерка» вырвалась в космос – одна против своры истребителей с подошедшей матки европейцев.
– М-мать! – оценил командир. – Атакуем!
Полыхнуло – офицер не сразу понял, где и что. Оказалось – датчики. Как тут же выяснилось – все.
– Вау! – сказала удивленно электроника и выключилась.
– Олл-аут, – пробормотал командир. – Ну это ж надо: от чужого залпа маткой прикрылись, так свои врезали, хотя бой не начался и даже тревогу еще не объявили! И какая сволочь придумала этот олл-аут? Из трассеров бы его… Так, стрелок! Кэп, мать твою, не тормози, тебе говорю! Трассеры в ручное управление!
– Щас! – спохватился офицер.
– Не щас, а уже! Потом разберешься, что и как, стрелять пора! Олежка, торпеды тоже на тебе, кэп тормозит!