— Что… — встрял офицер, но тут же получил тычка.
— Не отвлекай! — прошипел стрелок. — Борух цели ведет!
Полыхнуло так, что они чуть не ослепли. На далекой матке радостно завопили. Полыхнуло еще раз. Радостные крики в динамиках смолкли.
— Что это? — растерянно спросил оператор. — Ничего не вижу… совсем ничего…
Командир вгляделся в сферу.
— А мы предполагали подобное, — напомнил он пилоту. — Помнишь? Еще в девяносто девятом предполагали. Но европейцы успели быстрее, как всегда…
— «Семерка»?
— Матка, определяем мощное облако помех, — сообщил командир. — Не попали вы, это постановщики помех произвели самоподрыв. Все, матка осталась без лазеров, ребята. Сейчас на вас пойдут SS с ракетами на дистанцию безусловного поражения. Выпускайте заслоном «Чертей» и уходите в отрыв, вот мой совет директору. Да когда б он слушал чьи советы, дебил…
— Это точно. Прощай, «семерка». Уходите, пока не поздно, под мою ответственность. Я приказываю, слышите? Пишите переговоры для трибунала и уходите в отрыв!
— Ты будешь смеяться, но мы своих не бросаем. А ты наш, капитан Рябушкин, хороший ты человек. «Семерка» принимает бой.
— У них есть еще вариант, — заметил пилот. — Выключить экраны Фридмана. Без гравитационного шлейфа облако помех можно сбросить. Не сразу, но…
— Нет у них вариантов, — оборвал командир. — Матка европейцев где-то тут висит. Она только и ждет, чтоб сбросили экраны. Так, ребята, наша задача — обнулить все SS! Пока нас не видят — крошить! Не сможем обнулить — хотя бы связать боем! Может, наши успеют выпустить «Чертей»! Олег, сколько укрупненных трассеров поставил?
— Пять! — радостно отозвался стрелок. — Снял с флагшипа, которого мы в позапрошлый раз завалили! И все кассеты под завязку, как знал!
— Молодец! Перекинь парочку кэпу. Кэп, не тормозишь? Сергей, начали!
«Семерка» крутнулась и кинулась в бой.
Сфера дисколета в очередной раз отозвалась на работу трассера мелкой вибрацией. SS полыхнул выбитыми хордами и ушел по инерционной.
— Молодца, кэп! — похвалил стрелок. — Но сокращай очереди. Кассеты не бесконечные.
«Семерка» прыгнула и завертелась. Сфера дрогнула — это сработал стрелок. Очередное полыхание сгорающей ходовой, очередной победный мат стрелка.
— Минус, сорок пять, двадцать! — рявкнул командир. — В облако!
— Не ори, делаю! — огрызнулся пилот.
«Семерка» занималась тяжелым и неблагодарным военным трудом — убивала врагов. Пилот ухитрился затянуть карусель боя к облаку помех, под его прикрытием и держались. Пока что держались. Офицер наконец вник в манеру пилотажа и что-то начал понимать в боевой суматохе. Экипаж «семерки», как понял офицер, лихим виражам предпочитал скачки бешеного психопата. Дисколет прыгал на запределе туда-сюда, проявлялся неожиданно в разных местах, замирал на мгновение, плевался трассерами и снова прыгал. Европейские истребители кружились раздраженным хороводом, но психопатов на «запределе» поймать пока что не могли. В результате, как догадывался офицер, просто гоняли их в ожидании, когда у придурков сорвет компенсаторы, самые надежные, мать их, российские компенсаторы в мире. Офицер тоже поначалу ожидал, обмирал от ужаса, а потом ничего, просто попрощался раз и навсегда с жизнью, плюнул на будущее и принялся крошить SS. И вот, даже заслужил одобрение стрелка. Хотя да, очереди стоило делать покороче. Трех-четырех зарядов вполне хватало, чтоб выбить хорды противнику. Главное — попасть куда надо. И он попадал. Не зря же столько тренировался на симуляторах.
— Пошли «Черти»! — заорал командир. — Пошли, рогатые! Держимся, ребятки, пока матка не уйдет! Ну, директор, ну умница! А с виду дебил дебилом!
Мимо скользнула стремительная еле различимая тень, обдала грохотом попаданий.
— Щас свои собьют! — охнул стрелок. — Борух, меняй опознаватель!
— Наоборот! — возбужденно отозвался пилот. — Ставь европейский, оттянемся вместе с SS, а потом им под хвост кэ-эк!..
— А потом они нас там всей толпой! — буркнул командир. — Но идея хорошая. Поменял. Авось отвлечем от матки.
Пилот резко сменил манеру управления, заложил крутой вираж, ускорился и отлетел от матки, как подхваченный порывом ветра листок, встроился как ни в чем не бывало в защитный порядок европейских истребителей…
— Не понял! — напряженно сказал командир. — Они что, сдаются?!
На российской матке мигнули и исчезли защитные экраны. Медленно поплыло в сторону облако помех. Гигантская туша матки величественно провернулась… и открылась страшная картина разрушений. Матка не сдавалась. Она гибла. На этот раз атака европейцев удалась в полной мере.
Матка провернулась еще. Несколько истребителей настороженно двинулись на сближение. Сверкнул уцелевший купол, и первый истребитель исчез. Какой-то одинокий канонир упорно не желал сдаваться. Потом купол сверкнул в последний раз под невидимым ударом лазера и вспучился — зависшая в отдалении матка европейцев уничтожила упрямых защитников.
— Эс-оу-эл! — донесся из динамиков далекий голос. — Согласно гуманным принципам войны матка-два бригады спецназ «Внуки Даждь-бога» прекращает сопротивление. Эс-оу-эл…
Потрясенные, они молча наблюдали за агонией казавшейся прежде несокрушимой громадины. А SS перестроились и двинулись в погоню за уходящей группой российских «Чертей».
— Они же включили габариты! — охнул стрелок. — Вышли из боя! Нельзя по законам войны!
— Какие законы? — отозвался пилот. — Кончились законы, если кто не понял! Они за нами пришли и не отпустят! Ох, не зря я все двадцать четыре хорды заполнил. Как дадим сейчас на запределе, отсюда и до базы флота…
— Не дадим, — страшно спокойным голосом сказал командир. — Не дадим, Сережа. Это амазонки уходят. Отказались сдаваться. Они девчонок гонят. Понимаешь?
— Не понимаю, — ответил пилот и взялся за управление. — Но поддерживаю. Ох как поддерживаю тебя! Стрелки, осталось чем воевать?
— Осталось! — откликнулся стрелок. — Мы им хорды вырвем! Если кэп не струсит!
— Не струшу! — пообещал офицер. — Я с вашими прыжками с жизнью давно простился. Гони на запределе!
— А мы только так и умеем…
Дальнейшее для офицера свернулось в один сверкающий ком. Они догнали европейцев. Дали им под хвост, развернулись и еще дали. Ушли вместе с амазонками в отрыв, развернулись и дали на встречном… и делали так, пока устрашенные европейцы не отстали от остатков эскадры. Потом подползли к разбитому «Черту» на аварийный сигнал о помощи, затащили к себе уцелевшую амазонку… и только тогда командир перестал страшно скрипеть зубами.
— Кэп, прими командование, — попросил он. — Не могу я. Я лучше за пилота. Мне что-то делать надо, иначе убью…
Пилот охотно освободил свой компенсатор.
— И что за рыбку мы поймали на этот раз? — полюбопытствовал он. — Открой личико.
Спасенная не отозвалась. Стрелок забеспокоился и потянулся убрать лицевой щиток вручную. Но он открылся сам.
— Ольга Милая, комэск-один, — прошептала девушка. — Как вы достали с этим личиком…
Провела ладонью по лицу и непонимающе ставилась на кровь.
— Сорвало компенсатор, — определил стрелок. — Бывает. Повезло, что живая. Наверно, живая.
— Кто еще остался… из девчонок?
— Из вашей эскадры — шесть «Чертей», — неловко сказал офицер. — Мы седьмые. Твой экипаж погиб.
С жалостью они смотрели, как девушка неуверенно пытается вытереть руку о скафандр.
— Знаешь, командир, я тебя тоже не понимаю, — вдруг сказал офицер. — Но поддерживаю. И ох как поддерживаю!
— Давайте-ка двигаться, — хмуро сказал командир. — У нас на борту раненая, а путь без компенсаторов неблизкий. Пилот, узнай, сколько у амазонок осталось расходников. Если не хватает — поделись.
— Что значит — поделись? — не понял пилот. — Расходники не меняют в открытом космосе! Я даже не представляю, как это сделать!
— Вот и попробуешь первым. И кэп попробует. Он у нас аж академию закончил.
Как ни странно, они смогли перекинуть расходники. Офицер, как мог, определился с курсом. Остатки разгромленной эскадры медленно двинулись куда-то, как все надеялись, в сторону главной базы российского космофлота.
Если б европейцы тогда уничтожили отступающих, история пошла бы другим путем. Понимал ли это Штерн? Да откуда бы ему знать. Он — не я. Но чуял, это точно. Незаурядный был человек, жаль его.