— Ну… — признал неохотно адмирал. — Ну… выкрутился на этот раз.
И самодовольно улыбнулся. Адмирал исполнял заветную мечту — добивал русского медведя! И ему дикие крики погибающих истребителей звучали райской музыкой.
Внезапно лицо адмирала недоуменно вытянулось.
— Буковски! Что значит «поднять веки»? Ты, сраный шпион, должен это знать!
Капитан вынырнул из эйфории и попытался ответить — но не преуспел. Жесткая рука старика кинула его к выходу. За спиной истошно вопили о немедленной эвакуации, и капитан даже дернулся по велению долга кого-нибудь спасать, но адмирал с неожиданной силой придал ему ускорения — а потом спасать уже никого не требовалось. Когда корабль боевого управления пробивает купол, шансов выжить нет. Без скафандров — нет точно.
— Сумасшедший русский! — с уважением прохрипел Штерн. — Горит, но управляет! Молодец, конечно, но бой подвигами не выиграть. Бой, сынок, выигрывается планированием и четкими действиями, а не тараном купола центра управления! Потому что у меня на этот случай оборудован резервный центр, и не один! Все, что выиграл этот безумец своей смертью — несколько минут отсрочки неизбежного! Буковски, давай быстрее, ты же спортсмен! Резервный центр палубой ниже, и мне не терпится посмотреть финал!
Капитан опомнился и поспешил за адмиралом к лифту. Навстречу им уже бежали спасатели и ремонтники, и Буковски с гордостью подумал, что его адмирал в очередной раз прав: бой выигрывают не подвигами, а четкой работой! Порядок прежде всего, и тогда не требуется идти на таран!
В резервном центре уже кипела работа. Адмирал с ходу кинулся к радарным разверткам — и грязно выругался.
— Эй вы, на лазерах! — рявкнул он. — Не можете сбить одного постановщика помех? В уборщики переведу виновные расчеты!
— Его прикрывают, сэр! — возразил один из операторов. — Мы попадали дважды! Но там стоит кто-то перед ним и гасит конус поражения компенсаторным облаком!
— Попадайте еще! Компенсаторные емкости — не бездонные! Наведите на него крыло SS, если не умеете пользоваться лазерами!
— Есть попадание! — в восторге выкрикнул оператор. — Мы сожгли его, адмирал!
— Идиот, ты, не знаю, как тебя там! Мы снова в облаке помех! Толку теперь с ваших попаданий? Одна надежда, что успели проредить русские истребители, и наши SS добьют оставшихся прежде, чем мы получим десяток ракет в распределенные двигатели…
— Снова сбросить облако помех? — неуверенно предложил Буковски.
— Э, нет, сынок, я псих, но не идиот! У русских было время на замену предателей! Без экранов Фридмана нам сразу конец!
Адмирал успокоился внезапно и сразу, как будто не он только что брызгал слюной. Прошел не спеша к компенсатору основного пилота, уселся, развалился — и подманил капитана сухим пальцем.
— Я не надеюсь на наши SS, — доверительно сообщил Штерн. — Русские истребители сильней. Да, мы их побеждаем — но они сильней. Поэтому прямо сейчас к пространству боя подходит корабль огневой поддержки «Локи». Понял, сынок?
— «Локи» — это три десятка ударных беспилотников! — сказал впечатленный Буковски. — Это электромагнитные пушки палубного размещения «Тор», это лазеры, ракеты и прекрасно обученный экипаж. И все это под защитой экранов Фридмана. О да, я понимаю. Русским конец. Только я считал, что «Локи» противостоит американцам.
Адмирал пренебрежительно отмахнулся, капитан прекрасно его понял и в этот раз. Он и сам считал, что с американцами всегда найдется время и место для выяснения отношений, а вот русского медведя надо валить сейчас, пока тот слаб.
— Что там говорит этот, как его там, дебил? — вдруг резко спросил адмирал.
Один из операторов связи нервно сглотнул и увеличил картинку. И резервный командный центр увидел во весь рост страшную сказку прошлых войн, русского космодесантника в экзоскелете — стоящего перед камерой у стартовых створок матки!
— Привет, суки! — гулко сказало чудовище в устройство внутренней связи. — Не ждали? Молитесь.
Короткий взмах, металлический взблеск — и изображение почернело. Операторы вжали головы в плечи, боясь взглянуть друг на друга — и на адмирала. Адмирал криво улыбнулся. Русских космодесантников еще никому не удалось остановить.
— А счастье было так близко, — признался адмирал разведчику. — Думал, добиваю русского медведя. А оказалось, я его будил. Но ничего еще не потеряно. Буковски! Всех, способных держать оружие — а у нас все способны, как-никак военный корабль, хе-хе! — к стартовым створкам! Вымети эту нечисть в космос, под наши лазеры! Наши — и русских! Думаю, русский карательный корпус будет бить своих предателей, а не европейцев-героев! Как полагаешь, сынок?
— Мы выкинем их, адмирал! — рявкнул Буковски.
— Вот и занимайтесь…
Капитану не повезло. Или повезло? Или то и другое в одной упаковке? Он успел собрать под своей командой курьеров связи, военных полицейских, резервных пилотов и вообще всех встречных и поперечных, потому что адмирал был прав, как всегда — на военном корабле нет неспособных держать оружие! Он даже успел провести отряд вплоть до стартовой палубы. И успел выскочить за поворот коридора первым, подавая пример подчиненным. И уткнулся взглядом в невозможное: русский «Черт» стоял, перегораживая путь, и чуть покачивался на противотяге. За спиной капитана охнули:
— «Тринадцатый»!
Пронесся шум множественных движений, характерных для отступающей пехоты, и капитан почувствовал за спиной пустоту.
— Выходи один на один! — в ярости заорал Буковски, бросил на гранитный пол бесполезную штурмовую винтовку и принял боевую стойку. — Если мужчина — выходи!
Он еще успел увидеть, как стремительно провернулся диск русского истребителя, ориентируясь на врага нулевым градусом… потом на капитана равнодушно глянул прицел трассера, и Буковски не стало. Совсем. Как и его отряда, но это чуть позже. Так что можно сказать, что не повезло. Зато никто даже боли не почувствовал. Трассер бьет так, что для боли просто не остается места и времени. А погибнуть без боли — в космосе многого стоит. Повезло.
Трассер простучал коротко и зло.
— Товарищ младший лейтенант, оставьте работу десантникам! — буркнул старшина.
— И, кстати, дальше дисколету ходу нет, — добавил пилот. — Коридоры жилого сектора для рядового состава узкие, не то что на адмиральской палубе. Совсем как у нас. Падлы. А болтали, у европейцев демократия.
Офицер глянул на пилота сухими воспаленными глазами, и тот замолчал.
— Старшина, общую связь! — приказал офицер так, словно требовал нечто рутинное, а не работу электроники после олл-аут.
— Есть! — так же буднично отозвался старшина, и дисколет наполнился многоголосием боя.
Офицер слушал, уткнувшись шлемом в скрещенные руки. Сквозь русские маты на равных прорывались вопли на немецком, испанском и польском, словно для техники старшины не существовало фазового шифрования противника. Где-то далеко, на пределе слышимости, даже звучали деловитые переговоры офицеров карательного корпуса, носящего издевательское название «Свободная Россия». Российские шифровальные машины, самые надежные в мире, приемники старшины игнорировали с такой же легкостью.
— Он сказал — у него нет надежного пилота, — пробормотал офицер, не поднимая головы. — А я не понял. И он отправил сестру — единственного надежного человека. И получается, это я Лючию сжег. Своими руками. Мне жить неохота… Только Лючия сказала жить! И я выполню ее приказ! Старшина, защищенную нитку на десант.
Буревой спокойно кивнул, мол, нет проблем, можем и с десантниками связаться, ведущими бой в недрах вражеской матки, и связь защитить, и все это на жалких ресурсах обычного истребителя.
— Полосатики, доклад! — приказал офицер в пространство.
Пилот со стрелком переглянулись — десантники за такое слово убить могли. Бывало не раз, что и убивали.
— Гробим матку! — прохрипели по связи. — Большая, сука!