— Ручки у нее нежные, маленькие, видно, что никогда работы не знала, — шипела Кристина, пересказывая встречи с Сюзанной, — не то что мои! А ну как Марк сравнивать начнет?
— Я тебе крем подарю, — успокаивала ее Шарлотта, — будут и у тебя нежные руки. Брось, Марк тебя любит, он ее рук, небось, и не заметил.
— Так ведь заметит же! Каждый вечер в парк таскается за этой чертовой королевной! Ух, как она меня злит! Да еще к Агате прицепилась, обратно ее в служанки забрать хочет! Воронессу! Да как она смеет? Город Великому Ворону принадлежит и нам, ведь мы его верные слуги, а она пусть спасибо скажет, что не съели до сих пор!
Шарлотта рассмеялась.
— Узнаю эти речи. Поменьше слушай Бернарда, пышечка. Он тот еще засранец.
— Подтверждаю, — согласилась Агата, — Вороны не вредят людям.
— Если эта паршивка моего мужа уведет, я ей поврежу. Я ее сожру! — пригрозила Кристина и внезапно поникла. — Девочки, скажите честно, я растолстела, да?
— Нет! — хором ответили Агата и Шарлотта.
Кристина и раньше была крупновата, но красивая, пышная грудь и милое личико скрадывали эту проблему. Она была энергичной и дружелюбной, умела пошутить и пофлиртовать, угодить посетителям кабака или хлестко ударить по чересчур наглым рукам. В «Винах Лидии» ее обожали, мужчины наперебой звали замуж «приезжую красотку» и расхваливали жизнь в городе. Бернарду нередко приходилось вышвыривать излишне настойчивых вон. Но все знали, что назавтра они вернутся с новой порцией слухов и сплетен, которые Кристина тщательно собирала для Великого Ворона.
— Ты у нас красавица, булочка, — успокоила ее Шарлотта, — а растолстеть не могла никак: ты же несколько лет уже ничего не ешь.
— Рядом с Сюзанной все так себя чувствуют, — добавила Агата, — она безумно красивая и тонкая, как тростинка. Но Шарлотта все равно красивее. Это весь город знает.
— Спасибо, искорка, — с некоторых пор Шарлотта развлекалась, подбирая окружающим ласковые прозвища. Сольвейн у нее был «птенчик», Курт — «крепыш». Прозвище Рейвена она хранила втайне, утверждая, что оно было неприличным. — Кристина, а ты поговорила с Льюисом? Он разрешил?
— Что разрешил? — навострила уши Агата.
— Две недели, — тихо ответила та, — а потом я должна вернуться в убежище. Он очень хорошо со мной говорил, все объяснил. Я не хочу, чтобы Марка убили. Но как же мне хочется быть с ним всегда! Он днем на службе, а я вечером в кабаке! Глубокой ночью возвращаюсь, не будить же его! Хоть утром бы виделись, я бы его кормила и на службу провожала! Повелитель разрешил мне, в награду, ровно две недели жить у Марка… у нас дома. А из-за этой капризной богачки мы даже начать не можем, ему ее охранять приказали!
Агата прикусила губу. Это была ее вина. Семейная жизнь Кристины трещала по швам: они с Марком слишком редко виделись и тосковали друг по другу. Кристина часто ревновала его, но раньше было не к кому, а теперь соперница появилась, пусть и невольная. Сюзанна на простого стражника и не посмотрит, но какая разница, если Марк ее полюбит? Для Кристины в его сердце не останется места.
Могла ли Агата что-то сделать для подруги?
Шарлотта явно думала о том же самом.
— Искорка, а почему бы тебе не встретиться с Сюзанной и не поговорить с ней? Объясни, что не будешь ей больше служить, она и отстанет.
— Ни за что! — вскинулась Агата. — Я не желаю ее видеть!
— Если ты боишься, то мы можем пойти с тобой.
— Точно! — подхватила Кристина. — Ничего она тебе не сделает, даже если с отрядом стражников в парк притащится! Наши бойцы их отпинают и вышвырнут! Никто не смеет вредить Воронессам!
— Булочка, заканчивай слушать Бернарда, у него мозги набекрень. Никто ни с кем драться не будет, Льюис не допустит этого.
— Не пойду, — мрачно ответила Агата, — Сюзанне скоро надоест, и она отстанет от меня. Ничего я ей не обязана объяснять.
Она бы и не смогла. Большинство претензий Агаты, при внимательном рассмотрении, стоило бы направить наместнику, а не его дочери. А то и самой Агате: она же согласилась служить «подружкой», никто ее не заставлял. Плюнула бы на желанную службу в магистрате и делала бы, что хотела. Но раз Агату «купили», значит, она «продалась». И Сюзанна захочет купить ее дружбу снова. А то и надавит, угрожая гневом наместника. Она теперь вон какая пробивная стала! А если Агата начнет упрямиться, Жак де Брисар уволит ее отца. Папа дорожит службой и никогда не простит ее за это.