Молчать дальше было невежливо, но Альберт никак не мог сообразить, как вести себя дальше и что говорить. Особенно если принять во внимание, что это, возможно, и не сон. Тем не менее он что-то ответил Гроусу, хотя сам не понял что, поскольку прислушивался скорее к ударам крови в голове и боялся упасть. Действительно качнуло, пришлось опереться о стол, а лицо посланника стало зыбким и ушло куда-то в сторону, явив на время кого-то низенького, с развевающимися седыми волосами, который подбежал, дрожа, и широко раскрытые выцветшие глаза впились Альберту в лицо.
Усилием воли историк вернулся в этот мир, не дававший времени на раздумья, и Альберт заставил себя услышать седовласого человечка. Но тот твердил что-то невразумительное про корову, которую солдаты хотят пустить на жаркое. Тогда Альберт отстранил его, словно в тумане пошел обратно к двери, но потом опомнился и остановился рядом с Гроусом, лицо которого выражало недоумение и обиду.
– Прошу прощения, сэр Ричард, но дайте мне немного времени. Я обещаю дать ответ не позднее обеда.
– Я буду ждать вашего ответа, сэр Роджер.
Уже на пороге Альберт замешкался. Ему захотелось оказать хоть какой-то знак внимания этому усталому рыцарю, предложить кофе, которого в Европе еще не знали, или…
– Может быть… вина? – спросил Альберт.
– С удовольствием! Какое вы здесь пьете? – просветлел лицом сэр Ричард и разгладил усы.
– Я распоряжусь, чтобы подали самое лучшее, какое у нас найдется, – пробормотал историк и поспешно вышел.
Во дворе два дюжих латника вели за рога корову. Ее полные подозрения глаза своей тоскливостью соперничали с глазами седовласого человечка, который суетился рядом, словно собачка, которая лает, но боится приблизиться к невозмутимым бульдогам.
– Отставить! – зычно гаркнул Альберт, и все присутствующие развернулись в его сторону. В этот момент, испугавшись громкости собственного голоса, историк решил, что вот сейчас-то и проснется. Но ничего не произошло, правда, растерявшиеся латники все-таки отпустили корову, а инициативу перехватил седовласый, ухватившись за веревку на шее спасенной.
Не дожидаясь, чем закончится дело, Альберт с трудом поднялся к себе в комнату и застал там оруженосца за чисткой шлема. Поспешно отослав его угостить Гроуса вином, только самым лучшим, историк взял меч и покрутил его перед зеркалом. Вышло неплохо. Меч Альберт чувствовал. Похоже, сейчас он был словно тот гитарист, который, полностью потеряв память, мог играть на гитаре. Тело все помнило. Альберт улыбнулся и подумал, что, пожалуй, сможет достойно драться на мечах, ведь рыцари оттачивали свое мастерство до полного автоматизма. И скакать на лошади. Альберт и сам когда-то принимал участие в конной прогулке и его лошадь тогда лениво плелась вслед за вереницей таких же разморенных кобыл километров пять. Запомнилась прогулка только тем, что Альберта изрядно укачало. Но, надо полагать, новое тело привычнее к подобного рода забавам. И желудок крепче.
Так что же, может, действительно… это все зеркало? И это не сон, а перемещение, инициированное артефактом? И он в чужом теле? Ладно, лучше оставить на время вопросы, на которые нет ответов. Пусть пока будет версия перемещения. Конечно, версия сна куда безопаснее, и Альберту она нравилась больше, но была слишком беспечна.
Историк сел на кровать. О том, чтобы припомнить что-нибудь из прошлого этого славного рыцаря, в которого угораздило вселиться, Альберт пока не помышлял. Врожденный оптимизм на время примирил с ситуацией, но страх не ушел. Скорее, он раздвоился на страх перед сверхъестественным и страх за жизнь. Радовало лишь положение капитана: все-таки при нем оруженосец, нянька средневекового рыцаря, и тот поможет разобраться в ситуации. Да и свободное владение древним языком уже подспорье. Возможно, Альберт мог и читать, только пока не попадалось на глаза ни одной книги или свитка. Не без усмешки подумал он о том, что если удастся вернуться, то в чтении древних документов сможет превзойти и самого профессора. Да и не только в этом.
Но это единственное приятное соображение промелькнуло и сразу погасло, остальные же мысли являлись одна другой мрачнее. Не обошлось без идеи, что он находится в сумасшедшем доме. Неприятный вариант, однако многое объясняющий. К примеру, ночью на голову мог обвалиться потолок, Альберт повредился рассудком и теперь воспринимает докторов и пациентов как средневековых воинов. И Гроус на самом деле – лечащий врач, а лучник – медбрат. Седовласый человечек – Наполеон. Учитывая характер работы и то, сколько места в голове всегда занимало средневековье, это не так уж и невероятно. Бередили также голову мысли о колдовстве, о различного рода искривлениях пространства и времени, но тут уж он ничего определенного сказать не мог, потому что ни в колдовстве, ни в его физических аналогах не разбирался.