– А… А где он? – вырвалось у Ники.
– Кто – он? – удивилась ясновидящая.
– Ну, он... Мужчина, с которым вы разговаривали только что, перед тем, как я вошла.
– Не было здесь никакого мужчины, – сказала женщина твёрдо. – А ты почему о мужчине спросила – замуж хочешь выйти?
От столь неуместного вопроса у Ники пропало всякое желание продолжать разговор, она даже не обратила внимания, что к ней обратились на «ты».
– Нет, – пролепетала она, – я уже давно замужем. Мне даже кажется, что всю жизнь.
Обсуждать свою семейную жизнь ей не хотелось совершенно. Не то чтобы она была несчастлива, но определённо какая-то изюминка в жизни отсутствовала, Ника это понимала и старалась пресечь любые попытки повернуть разговор в русло обсуждения своих домашних проблем. Обычной реакцией в таких случаях было перейти в контрнаступление. Ника уже было открыла рот, чтобы сказать в ответ что-нибудь обидное, как вдруг заметила, что ясновидящая совершенно её не слушает. Она смотрела поверх головы Ники, глаза её словно бы покрылись тонкой ледяной корочкой, а радужная оболочка глаз побледнела, словно мгновенно выцвела.
– Чайка-птица-серебряные-крылья, – нараспев произнесла она, следя глазами за каким-то объектом над головой Ники.
Дерзкие слова застряли у Ники в горле, ей подумалось, что ясновидящая внезапно впала в транс. Невольно она бросила взгляд на дверь, намереваясь выскочить при первом удобном случае, но увидела, что дверной замок не имеет обычного ключа, а открывается магнитной картой или инфракрасным ключом. Во рту мгновенно пересохло, она сжала в руках свою сумку.
– Небо… ветер… облака… – сказала ясновидящая певучим голосом. – Ника, посмотри как красиво!
Тут в голове у Ники словно что-то щёлкнуло, она обернулась и посмотрела в большое окно. Дом стоял недалеко от соснового бора, в котором росли огромные мачтовые сосны в полтора обхвата, коричневый на высоте человеческого роста цвет сухой коры вверх по стволу постепенно менялся на охряной, потом – на медово-жёлтый и лимонный. Сейчас, в свете заката, стволы сосен окрасились в нежный малиново-сиреневый цвет, тёмно-зелёные кроны казались оперением стрел, вонзившихся в мишень. Нике вспомнилось стихотворение испанского поэта о том, что деревья это небесные стрелы, которые боги выпускают в нашу планету из космоса.
– И стрелы эти несут жизнь, а не смерть, – сказала женщина, и Ника подумала, что, должно быть, замечтавшись, произнесла фразу о стрелах вслух.
Гадалка продолжала смотреть в окно на чайку, парившую на высоте окна над узкой речкой, которая текла вдоль соснового бора. Заходящее солнце окрашивало светло-серые, словно серебряные, крылья чайки в розовый цвет, а размером она казалась больше обычных чаек, поражая грациозностью и, одновременно, стремительностью полёта.
– Смотрите, – закричала Ника, – розовая чайка!
– Это серебристая чайка, по-латыни ларус аргентатус, а розовая чайка или ларус розеа, живёт далеко-далеко на востоке, там, где летом никогда не заходит солнце, – сказала женщина и почему-то вздохнула.
Нике показалось, что она просто хвастается своими познаниями, которые, вдобавок, нельзя проверить. И ещё она подумала, что у ясновидящей, видимо, чрезвычайно хорошо развито периферическое зрение, если та смогла зафиксировать краем глаза имя на визитной карточке, практически на неё не глядя.
– Вы представляете, я сама не знаю, зачем сюда пришла, – начала Ника в растерянности.
– Называй меня на «ты», – сказала ясновидящая, – я ненамного тебя старше.
И добавила, предупреждая вопрос:
– Можешь звать меня Ольга, это моё настоящее имя, а то, которое написано на входной двери, всего лишь мой псевдоним. Хотя, если сказать по правде, имя Ольга тоже не совсем верное, настоящее моё имя…, – она задумалась.
Немного удивившись тому, что у человека может быть несколько имён, Ника сделала вид, что ей интересно.
– …настоящее моё имя ты всё равно не выговоришь. Я вижу, тебе нужно не простое гадание, – продолжила женщина задумчиво, – хотя и оно, как мне кажется, не помешает. Скажи мне дату твоего рождения и время, когда ты появилась на свет, – попросила она, взяв с этажерки одну из стоявших книг.
Ольга зажгла ароматическую палочку, наполнившую помещение пряным ароматом сандала, и разложила на столе разноцветные шарфики, сотканные из тонкого полупрозрачного материала, с вытисненными словами незнакомого языка. Веерообразно разложенные на столе, они создали впечатление маленькой радуги, сияющей чистыми цветами. На эту радугу она выложила шесть узких деревянных дощечек с нарисованными красной и чёрной тушью горизонтальными линиями. Сложив ладони перед подбородком, она нараспев прочитала несколько слов вслух на незнакомом языке, отдалённо похожим на турецкий, и перевела их: