– Рэн!
Руки Цукуёми сомкнулись на моих запястьях, увлекая меня от окна. Моя кожа горела, будто от раскаленного железа, но его хватка оставалась твердой.
– Рэн, ты сеешь хаос, – произнес он.
Я уже практически не видела его, потому что мои тени погасили свечи, и бесконечная тьма сочилась в комнату, точно ядовитый газ. Цукуёми отпустил одно из моих запястий и прижал руку к моим глазам.
Тьма исчезла.
За закрытыми веками я увидела безмолвный жемчужно-белый лунный пейзаж на фоне звезд, мирный и неподвижный. Кругом не было ничего, кроме сияющего белого моря, безмятежного в своем бесконечном однообразии. Где-то далеко внизу кружилась в ватном одеяле облаков маленькая круглая голубая Земля. Это и есть луна, с которой пришел Цукуёми? Неужели там все такое чистое и тихое?
Я так давно не чувствовала ничего, кроме хаоса и мрака. Даже во сне я видела имена и лица умерших. И, когда уходили слуги, тьма Ёми кричала мне в постоянной агонии, вся боль мертвых в моем царстве собиралась над моей головой, словно грозовые тучи, видимые только мне. Но сейчас, впервые за столь долгое время, я снова могла дышать, не чувствуя, что тону.
Когда я открыла глаза, в комнате стояла тишина, а передо мной был Хиро.
«Нет, не Хиро», – напомнила я себе.
Прохладные руки Цукуёми лежали на моих плечах, полумесяцы в его глазах светились в темноте комнаты, в которой погасли все свечи.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я отвернулась от него, глядя в разбитое окно, из которого дул прохладный ночной ветерок. Конечно же, я была не в порядке.
– Да, – прошептала я.
Цукуёми кивнул и вежливо сделал шаг назад. Пространство между нами снова похолодело.
– Рэн, кто они такие? – спросил он.
– Жнецы, – ответила я. Слово, которое я давно не произносила вслух. Я сказала его по-английски, чтобы он понял, что я имела в виду не своих шинигами, но он кивнул, будто и так знал.
– Британские жнецы?
Я кивнула, все еще глядя в сторону.
– Зачем они пришли сюда?
– За мной, – отозвалась я. – Потому что я – одна из них. – Я подняла часы вверх, показывая ему.
– Интересно, – Цукуёми наклонил голову вбок, рассматривая меня так, будто я была каким-то редким, вымирающим видом птиц. – Знаешь, другие боги шепчутся о тебе: «Шинигами-полукровка, убившая наследника Идзанами». Они так и не сказали, чья еще кровь в тебе течет.
– У меня есть проблемы посерьезнее, чем глупые сплетни, – огрызнулась я, отворачиваясь. – Мне плевать, что обо мне «шепчут» твои друзья, да и ты, – солгала я.
Цукуёми покачал головой:
– Они мне не…
– Мне нужно идти, – перебила его я, махнув рукой, чтобы он заткнулся. – Жнецы все еще в Идзумо?
– Не знаю, – ответил Цукуёми. – Они были там прошлой ночью, но…
– Тогда мне нужно с ними поговорить.
Меня снедало предчувствие, что эта встреча не обещает быть приятной, однако так или иначе их нужно было выгнать.
Я повернулась к Цукуёми, но не нашла слов, чтобы прогнать и его. Часть меня хотела, чтобы он остался – идеальный образ человека, которого я не надеялась увидеть. Однако другая, большая, часть мечтала, чтобы он ушел и никогда не возвращался, позволив мне притвориться, что я вообще его не встречала. Так было бы намного проще.
– Стражи проводят тебя, – произнесла я наконец. – Спасибо за предупреждение, – быстро добавила я только потому, что, по моим ощущениям, именно это должна была сказать богиня.
Но Цукуёми даже не шевельнулся.
– Боюсь, не все так просто.
Я замерла в дверях, рука напряженно ухватилась за косяк.
– Почему нет?
– Отец приказал мне присматривать за тобой на случай, если тебе понадобится защита. Я уверен, тебе известно: тот, кто убьет тебя, унаследует твое царство.
– Ага, слышала об этом, – отозвалась я, подавляя желание закатить глаза. Не секрет, что Идзанаги считал меня некомпетентной. – Мне не нужен телохранитель. Уверяю: я не собираюсь вручать жнецам ключи от своего царства. Все, теперь можешь идти.
– От приказов моего отца… не то чтобы можно отмахнуться, – поморщился Цукуёми. – Если с тобой случится какое-либо… несчастье, я буду сурово наказан.
– Если я и умру, то не от рук жнецов, – твердо сказала я. Если я в чем-то и была уверена, то только в этом. Я сделаю все, чтобы остановить собирателей душ, которые загнали меня в эту страну тьмы, проглотившую моего брата. Тех, кто погубил меня, сделал жестокой и бессердечной.
– Мой отец не хочет брать на себя ненужный риск, – отозвался Цукуёми.