– Тебе идет, – заметил он так, словно это был факт, а не его мнение.
– Я дам тебе его примерить, когда закончу, раз уж он так тебе понравился, – сказала я, сдерживая рвущийся изо рта поток грубостей.
Его глаза расширились, луны внутри них стали больше, как будто устремились вперед, навстречу Земле.
– Я не это имел в виду. Я лишь хотел…
– Да знаю, – я махнула рукой, обрывая его. – Почему ты еще не отправился домой? Я же сказала, что мне нужно подготовиться.
– Мне дали задание защищать тебя, пока угроза не будет устранена, – напомнил он. – Жнецы все еще на свободе. Может, ты и убила двоих, но на подходе другие.
Я закрыла глаза. От раздражения мне становилось еще жарче в этой одежде, а я не могла позволить себе приветствовать всех моих шинигами потной. Они почувствуют это, как акулы чуют запах крови в океане.
– Ваше Величество, – позвала Тиё.
Я повернулась – мучительно медленно из-за всех этих юбок – туда, где согнулась в поклоне Тиё.
– Ваши шинигами прибыли.
– Отлично, – отозвалась я, поправляя воротник. – Покончим с этим побыстрее.
Но еще до того, как я повернулась, чтобы уйти, волоча за собой тяжеленные юбки, Тиё со вздохом достала носовой платок.
– У вас помада на зубах, а на бровях потекла пудра.
Хмурясь, я вытерла зубы носовым платком Тиё, пока та вытаскивала кисточку, чтобы подкрасить мне лицо. Цукуёми наблюдал за нами так, словно никогда в жизни не видел кисточки для макияжа. Уверена, будь у него под рукой бумага, он делал бы заметки.
– Единственная богиня, с которой они могли бы сравнить меня, была похожа на разлагающийся труп, – сказала я Тиё, возвращая ей платок. – Наверняка на контрасте мой макияж выглядит неплохо.
– Но этот «разлагающийся труп» создал Японию, – заметила Тиё, отступая назад, чтобы проверить свою работу. – Ей было дозволительно выглядеть… менее презентабельно.
– У нее были личинки в глазах.
Тиё сжала губы и что-то неразборчиво промычала в ответ – должно быть, нечто вроде: «Мне бы очень хотелось отчитать тебя, как ты того заслуживаешь, но я не могу этого сделать, потому что ты меня за это прикончишь».
В конце концов она просто поклонилась и повела меня по коридору. Цукуёми поспешил за мной.
– Тебя не приглашали, – сказала я.
– Твой план победы над жнецами имеет отношение и ко мне.
– Не имеет. И я не допущу, чтобы верховные шинигами подумали, будто мне нужна твоя помощь.
– О, – кивнул Цукуёми, – так вот из-за чего ты волнуешься. Могу сказать им, что я здесь по научному вопросу.
– Это мой дом, а не библиотека.
– Тогда просто скажи им, что я твой гость.
– У меня не бывает «гостей», – отрезала я. – К тому же у тебя лицо моего погибшего жениха. Они начнут строить догадки.
– Я могу сказать им…
– Ты ничего им не скажешь, – оборвала я его. Мы были уже почти в тронном зале, и, подойди мы ближе к дверям из тонкой бумаги, нас наверняка услышали бы. Прежде чем Цукуёми успел свернуть за следующий угол, я остановилась и дернула его назад, сжав белую ткань его рукава. Мои шинигами ждали меня, так что я не могла терять ни минуты. Кажется, отговорить его все равно не получится.
– Если хочешь войти в эту комнату, то не будешь говорить, пока я не позволю, – предупредила я. – И не станешь обращаться к моим шинигами. Не смей ничего испортить.
– Испортить? – нахмурился он. – Зачем мне…
– Они могут бросить мне вызов и без повода, – пояснила я. – А если ты им его подаришь, я убью тебя.
Не дожидаясь его ответа, я устремилась к тронному залу. Мне предстояла работа потруднее, чем сбор душ.
Как только я вошла в зал, шинигами поклонились. Они опустились на колени на подушки, разложенные ровными рядами перед троном. Их красные халаты расплывались во тьме, словно бушующее кровавое море.
Я не позволила им поднять головы, пока, глядя на них сверху вниз, не опустилась на свой высокий трон. Мои юбки раскинулись огромным красно-желтым шлейфом, который струился вниз по лестнице, словно вода. Цукуёми застыл по ту сторону дверного проема, безо всякого выражения наблюдая за мной, маленькой и далекой, отделенной от него океаном мрака. Столько могущественных существ напряженно замерло, ожидая моих слов. Когда-то это чувство привело бы меня в восторг, но сейчас я ощутила лишь подступающую тошноту.
– Поднимитесь! – приказала я.
В тот же миг все шинигами задрали головы, и на меня разом уставилось множество темных глаз. Я уже давно уяснила, что произносить пышные речи нет смысла. Это лишь давало им больше возможностей обнаружить неидеальность моего произношения. Лучше всего было просто сказать им, чего я хочу, и покончить с этим как можно скорее – пока их терпение не иссякло.